Шрифт:
Закладка:
Главным проигравшим в результате этих событий стал граф Арманьяк. Он потерял большую часть своей территориальной власти и почти все свое политическое влияние. В военном отношении он так и не смог оправиться после катастрофы при Рабастене. В течение года после сражения между сторонниками двух графов велась разрушительная партизанская война в Альбижуа и Тулузене. Только в июне 1382 года Генеральные Штаты принудили соперников к непростому миру. Генеральные Штаты пообещали найти 40.000 франков, чтобы откупиться от около двадцати компаний рутьеров, действовавших в Лангедоке и долине Роны, большинство из которых были связаны с графами Арманьяком или Фуа. В течение следующих нескольких месяцев эти компании постепенно рассеялись или ушли в Центральный массив. К этому времени Арманьяк был поставлен на грань разорения. Он даже подумывал о том, чтобы перейти на сторону короля Англии. "Некоторые смерти — к лучшему, — написал сеньор д'Альбре, когда граф Арманьяк умер в 1384 году, — если бы он прожил дольше, то окончательно разрушил бы достояние своего дома"[961].
* * *
Офицеры английского короля в Бордо были праздными зрителями большинства этих событий. Финансовые трудности английского правительства в 1380-х годах очень сильно ощущались в Гаскони. Английская казна продолжала выплачивать жалование личной свите сенешаля, численность которой никогда не превышала 200 человек. Но в остальном английские доходы мало способствовали обороне Гаскони после 1379 года. Времена в Бордо были трудными. Большая часть внутренних районов, от которых зависел город, теперь находилась под французской оккупацией. Производство вина возрождалось, но цены были низкими. У английских сенешалей, прижатых к морю, было мало людей и не было денег. Их местные доходы сократились до менее чем 1.400 фунтов стерлингов в год, из которых на военные расходы выделялось едва ли 400 фунтов. Джон, лорд Невилл, занимавший пост сенешаля с 1378 по 1381 год, был последним сенешалем XIV века, который был способен развернуть полевую армию, пусть и небольшую, или даже содержать значительные гарнизоны. К концу своего срока полномочий даже он уже не мог этого делать. В письме королю в апреле 1380 года Невилл умолял о денежной помощи. Он захватил артиллерийский склад, оставленный герцогом Анжуйским в 1377 году и по его словам, он завоевал сеньоров двадцати трех замков и вел переговоры с капитанами еще тридцати. Как и любой полководец его статуса, Невилл утверждал, что стоит на пороге великих завоеваний, если только удастся найти средства для их оплаты. Но его мольбы остались без ответа. После его отзыва в Англию защита гасконской границы была возложена на жителей городов, которые укрепляли свои стены, и на владельцев и капитанов близлежащих замков, которые содержали себя за счет эксплуатации жителей, которых они должны были защищать. Выживание английского герцогства зависело не столько от его собственных усилий, сколько от бездействия правительства герцога Беррийского в Лангедоке. На суде в Париже в 1391 году лимузенский капитан Мериго Марше высказал мнение, что французы могли бы завоевать всю территорию герцогства, если бы были готовы держать в поле в течение года 1.200 латников и 300 арбалетчиков. Там была по меньшей мере сотня замков, которые сдались бы, даже не оказав сопротивления[962].
Не имея своей армии, офицеры английского короля в Бордо полностью зависели в наступательных операциях от иррегулярных войск. Сенешали содержали большую собственную компанию рутьеров, которая базировалась во Фронсаке, мощной крепости на северном берегу Дордони, к западу от Либурна. Капитаном Фронсака всегда был либо сам сенешаль, либо один из главных английских офицеров из его Совета. Гарнизон, который, судя по всему, по крайней мере, частично состоял из англичан, не получал жалованья от коннетабля Бордо, а существовал на награбленное в Перигоре, Ангумуа и Сентонже. Горстка английских авантюристов, обосновавшихся в герцогстве, сделала карьеру и состояние на пограничной войне. Генри Грин, английский капитан из Пюигильема в северном Перигоре, контролировал шесть гарнизонов в дополнение к своему собственному, чьи границы простирались до Дордони и дальше. Фронсак и Пюигильем, однако, были исключениями. Как правило, сенешали действовали через гасконские компании, находившиеся за пределами герцогства. Дворяне Борделе набирали свои собственные компании в надежде вернуть земли, которые они потеряли из-за французов, или пополнить свои уменьшившиеся доходы за счет военной добычи. Раймон де Монто и его племянник Аманье, которые были значительными территориальными магнатами на северо-восточной границе, держали большой гарнизон в Мюсидане на реке Иль, откуда они совершали набеги на большую часть южного Перигора. Другая компания, чей капитан не известен, в 1382 году захватила обнесенный стеной город Сен-Макер, на Гаронне. Далее вверх по течению у Комонов, Грайи и сеньоров де Леспар была совместная компания, которая постепенно проникала в провинцию Ажене. К 1384 году они создали постоянную базу в важном речном порту Порт-Сент-Мари и собирали пошлины на реках Гаронна и Ло[963].
Далее гасконские компании создали сети поддерживавших друг друга гарнизонов во всех провинциях, которыми Черный принц управлял в период своего величия, за исключением Пуату. Эти гарнизоны представляли собой важное военное присутствие в регионах, которыми англичане больше не управляли, но все еще претендовали на них как на свои собственные. Большинство из них имели тесные связи с английским правительством в Бордо. Перро де Беарн был достаточно известен там, чтобы сенешаль Гаскони назвал его одним из "ваших людей", когда докладывал о его делах Ричарду II. Мериго Марше служил оруженосцем английского рыцаря при осаде Лиможа в 1370 году. Он принес оммаж Джону Гонту "руки в руки". Группа рутьеров, не имевшая хотя бы номинальной верности королю Англии, была достаточно необычной, чтобы не рассказать о ней. Жоффруа Тет-Нуар, один из немногих бретонских капитанов, все еще действующих на юге Франции, обосновался примерно в 1378 году в старом замке Плантагенетов Вентадур в Нижнем Лимузене и продержался там более десяти лет, создав собственную сеть гарнизонов-сателлитов. В мире, полном ужасных преступлений, банда Тет-Нуара приобрела уникальную злодейскую репутацию. Моралист Филипп де Мезьер выделил его как архетипического мерзавца низкого происхождения, который присвоил себе статус рыцаря, никогда им не будучи, человека, чье мастерство, жестокость, хитрость и просто дерзость привели его к
