«Отца бальзамировали в антресольном помещении, рядом с кабинетом Императора Павла; в этом помещении, кажется, была его камердинерская. Доктора обнаружили в сердце язву. Теперь стали понятны слова отца, что иной раз он ощущает “раны в сердце”. Впрочем, он редко жаловался на свои страдания и все таил в себе. После одной из панихид в кабинете отца дяденька, братья и я положили отца в гроб, перенесли во второй этаж в великолепную ротонду… В изголовье отца поставили три флага: адмиральский, вице-адмиральский и контр-адмиральский, так как отец числился в Гвардейском экипаже. По обеим сторонам гроба стояло дежурство от военно-учебных заведений, а также от частей, в которых отец числился…» (Романов Г.К., 2001). Подробные записи о днях прощания и скорби оставил в своем дневнике Николай II: «2 июня.

Вернулся в 7 часов… После доклада вошел маленький Георгий Константинович и сообщил о кончине Кости… 4 июня. Поехали в Павловск. Панихида была наверху в круглой зале».

Гроб был покрыт золотым парчовым покрывалом, отороченным горностаем, вокруг стояли паникадила с зажженными свечами. Обстановка была строгой и торжественной. На панихиды во дворец стекались массы людей. В самой ротонде обычно стояли родные, а друзья, близкие – рядом, в Греческом зале и на площадке лестницы. В соответствии с Высочайше утвержденным Церемониалом, в траурный зал допускались «лица всякого звания для поклонения телу в Бозе почившего Великого Князя». Это были последние похороны Великого Князя, исполненные на Высочайшем уровне, по сформированному столетиями ритуалу, в соответствии с которым Романовы уходили в лучший мир (Ф. 472, оп. 60, д. 2265). В архивном деле «О кончине Великого Князя…» (Ф. 538, оп. 1, д. 313) – сотни некрологов, статей, телеграмм, писем, стихотворений, фотографий, рисунков со всех концов России и из-за рубежа со словами скорби и соболезнованиями.

Вынос тела и перевезение в Петропавловскую крепость состоялся 6 июня; церемония началась около 15 часов. Приехал Император, Великие Князья Павел Александрович и Георгий Михайлович (другие члены Дома Романовых встретили тело на вокзале). При звуках музыки и пения певчих процессия пошла к вокзалу. Печально выглядел Царскосельский вокзал с обитыми белыми и черными полосами столбами галереи, с темными драпировками и черным навесом над входом. У станции железной дороги почетный караул отдавал честь. Лафет остановили у траурного входа, особы императорской фамилии перенесли гроб в специальный вагон. Поезд, состоявший из шести вагонов и салон-вагона для августейших особ, пошел в столицу. Государь прошел за гробом по двору дворца и уехал в Царское Село. Остальные провожали покойного до столицы. В Петрограде на дебаркадер станции в белых ризах вышли навстречу тихо подходившему поезду Высокопреосвященный Митрополит Петроградский Владимир с архиереями. Прибыли Императрица Мария Федоровна, великие князья и великие княгини, из Царского Села – Государь с семьей. Тихо подошел печальный поезд. У открытых дверей траурного вагона была совершена лития. При пении «Вечной памяти» генералы Ермолинский и Геринг сняли с гроба великокняжеский покров, контр-адмиралы – кормовой флаг. Государь и великие князья взяли гроб и вынесли его на артиллерийский лафет. В воздухе печально пронесся перезвон колоколов Введенской церкви. Запели певчие. Процессия тронулась. Музыка войск играла «Коль славен»… Перед лафетом с гробом шел с иконой в руках Архимандрит Макарий, духовник почившего, по сторонам шли адъютанты и генералы, состоявшие при почившем. Юнкера-артиллеристы Константиновского артиллерийского училища везли лафет, запряженный в шесть лошадей, с гробом своего Августейшего генерал-инспектора. В процессии следовал всю дорогу до Петропавловской крепости Император с великими князьями и сыновьями в Бозе почившего…

Никогда за всю историю России на похоронах не присутствовало такое число людей, жизнь которых оборвется вскоре преждевременно и столь трагически. Никогда до и никогда после не сходилось вместе такое число великомучеников и исповедников, чье прославление продолжается и до ныне! Великий Князь когда-то хотел стать монахом. Монахиней стала впоследствии его дочь Татьяна[256], три сына (Иоанн, Игорь, Константин) были канонизированы сначала Русской зарубежной, а затем и Русской Православной Церковью! Удивительная, промыслительная судьба!

В траурном кортеже, а затем в церемонии погребения, готовая к исполнению профессионального долга, участвовала и медицинская группа во главе с действительным статским советником, врачом для командировок Кореневым. Общее руководство деятельностью бригады осуществлял знаменитый лейб-хирург Н.А. Вельяминов (РГИА. Ф. 479, оп. 6, д. 997). Помощь врачей не понадобилась, несмотря на всеобщую боль и скорбь…

* * *

Объективные медицинские свидетельства о предсмертной болезни сохраняются в деле «О кончине Великого Князя Константина Константиновича» (РГИА. Ф. 538, оп. 1, д. 313). Утром 2 июня 1915 года Константин Константинович был осмотрен Лейб-медиком В. Сиротининым и Лейб-хирургом Д. Муриновым. Ничего угрожающего врачи не заметили. Больной был приветлив, спокоен, по обыкновению пошутил с докторами. Уходя, они не предполагали, что трагический исход наступит через несколько часов.

На листе 3 архивного дела – Заключение, составленное сразу после констатации смерти больного: «Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович в продолжение долгого времени страдал хроническим процессом в почках и разлитым склерозом сосудов; на этой почве 1 января текущего года возник первый приступ сердечного заболевания, так называемой грудной жабы (angina pectoris), который, не смотря на сопутствующее заболевание гриппозным воспалением нижней доли левого легкого, миновал благополучно. В течение января, февраля и марта месяцев у Его Императорского Высочества наблюдалось несколько коротких, но характерных приступов грудной жабы, протекавших благополучно.

В ночь с 17 на 18-е апреля снова был приступ грудной жабы, продолжавшийся около трех часов, и хотя окончившийся благополучно, но значительно ослабивший деятельность сердца. 13 мая случился новый приступ, крайне тяжелый, длившийся в общем с небольшими послаблениями около 30 часов, повлекший за собою резкий упадок деятельности сердца и вызвавший большую общую слабость. В последующие за этим припадком дни деятельность сердца у Его Императорского Высочества постепенно восстанавливалась, общее состояние здоровья хотя медленно, но ясно улучшалось и Великий Князь начинал уже, хотя и на короткое время, сидеть в кресле. Несмотря на это видимое улучшение, 2-го сего Июня в 6 ч. 35 м. вечера появился новый, очень короткий и весьма резкий приступ, во время которого Его Императорское Высочество в Бозе опочил при явлениях паралича сердца. Павловск. 2-го июня 1915 г. Лейб-медик профессор В. Сиротинин, Лейб-хирург Д. Муринов Доктор В. Пивоваров».

На листах 60–61 дела – подлинник «Протокола осмотра и бальзамирования тела в Бозе почившего Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича, произведенного 3 июня 1915 г. в г. Павловске приват-доцентом Императорской Военно-Медицинской Академии К.З.