власти, то есть не у чиновника, который непременно наставит в этом деле уйму всяческих рогаток (преодолеваемых за взятку) и значительную часть выручки положит себе в карман, а через специальный единый земельный банк, который должен быть уполномочен государством стать держателем всех свободных земельных площадей».

Это положение взято целиком из столыпинской реформы. Да, тогда был создан единый крестьянский банк, но что особенно важно – были установлены жесткие цены на приобретение земли, посильные крестьянам того времени. Они колебались в зависимости от качества земельного участка, но в среднем одна десятина стоила 102 рубля. Причем у крестьянина, кроме всего прочего, был и свой надел, это в среднем четыре-пять десятин. На местах земли покупали в кредит на долгие годы по выплате и с минимальными процентами.

Как свидетельствует практика тех времен, крестьяне в большинстве своем расплачивались с долгами за три-четыре года. Ведь большинство крестьян, особенно средней полосы, были одновременно и рабочими – прирабатывали на фабриках и заводах, на пароходах, на бесчисленных кирпичных заводиках, в карьерах, на стройках. Лучшие плотники и столяры в России, резчики по дереву, кровельщики, сапожники, портные и так далее были те же крестьяне, умело сочетавшие труд на своей земле с отходом на сторону или промыслом на местах. Одна Мещера, моя родина, чего стоила! Я уж не раз писал об этом: кроме ювелиров по дереву, здесь были великолепные кузнецы и бондари, каменщики, кирпичники, ткачи на кустарных местных фабриках, а то ткали прямо на дому. Да какими профессиями не владели они? Даже бабы не только пахали да коров доили, телят поили, но и вязали знаменитые пуховые «оренбургские» платки и отправляли их во все концы света (посмотрите энциклопедию). Или загляните в «Условия быта рабочих в дореволюционной России» (1958 года выпуска), кроме всего прочего, приведена такая статистика – средний заработок семейного рабочего был около 60 рублей в месяц, а одинокого (считай отходника) – 37 рублей. А корова тогда стоила 12–14 рублей, а мясо, масло – 10 копеек фунт, то есть 25 копеек килограмм. Ботинки – два рубля, и так далее. Так что отходник за осень и зиму мог легко заработать на две-три десятины земли.

То есть у этих крестьян, особенно во времена столыпинской реформы, были и рабочий скот, и инвентарь, и самое главное – деньги. Они подкупали землю по твердой цене, по божеской. И аренда земли была под контролем. Меня могут спросить: «Откуда у крестьянина были деньги?» А вот откуда: от продажи скота, мяса, хлеба, сена. И хлеб был всему торгу голова! Я еще помню, как в начале тридцатых годов взрослые ходили на базар (а наше село Пителино было базарным) с одной целью – узнать, почем хлеб. От цены на хлеб зависела вся торговля. И не надо забывать, что редкий мужик в те времена не занимался еще и промыслом, то есть они умели и работать, и торговать.

Если же крестьянин переселялся из родных мест, плотно заселенных, в Южную Сибирь или на Дальний Восток, то получал взамен сданного участка земли на месте нового поселения земельный надел, раз в пять превосходивший сданный в родном селе. А еще бесплатно перевозили его имущество, инвентарь и рабочий скот в специальных вагонах, построенных именно для этой цели, – в «столыпинских» вагонах, а вместо сданного дома, подворья на месте нового поселения ему за счет казны строили и новый дом и подворье.

Земли по столыпинской реформе осваивали не кулаки, как врут теперешние «теоретики», а крестьяне истинные, то есть способные не только землю обрабатывать, но и владевшие многими ремеслами. Вот почему они через три-четыре года после переезда на новые места богатели и становились крепкими поселянами.

И делалось это переселение (то есть выдача земли, строительство новых домов) не в ущерб оставшимся в своих селениях крестьянам, а во благо. Освобожденыые земли сдавались в аренду коренным крестьянам, а не залетным чиновникам и не кулакам.

Наши мужики и без столыпинской реформы не пропали бы. Но реформа укрепила производственную базу крестьянина, а не кулака. Кулак в те времена был совсем не тем, за кого выдают его коммунистические теоретики и теперешние подпевалы вроде А. Еремина. В те времена «кулак» значило «перекупщик, переторговщик, живет обманом да обсчетом, мелкий лавочник и пр…» (см. словарь Даля). Да, некоторые кулаки покупали и землю, но не они играли главную роль на земле; их дело – перекупка, торговля и прочие сделки. Это уж при сталинской коллективизации всех крепких хозяев, мастеров на все руки, поднявшихся на ноги при столыпинской реформе и при ленинском нэпе, окрестили кулаками и подвергли вместе с семьями жестокому геноциду – выселяли из домов, отвозили вместе с семьями в резервации под надзор, как выражались в те времена, «органов». Цель была гнусной – расчистить почву для устроения вульгарного социализма, при котором всесильное чиновничество забирает все права у крестьян, вплоть до права на владение личной собственностью, и распоряжается по собственному усмотрению.

Особенно они лютуют теперь, при ельцинском «капитализме»: те же чиновники подняли цены до абсурда. Ведь подумать только – один комбайн, стоивший 8–10 тысяч рублей, теперь стоит больше ста миллионов рублей! Цены же на зерно, на мясо увеличились в несколько десятков раз меньше. Как жить крестьянину? Выкупать землю? А на какие шиши? Ну возьмем самое невероятное предположение, рожденное разве что необузданной фантазией: у рядового колхозника или работника совхоза нашлись-таки пятьдесят миллионов рублей. Ну, с неба упали и прямо в карман. Живи, милый!

Ладно, выкупит он «по дешевке» двадцать гектаров земли. А дальше что? Сколько сотен миллионов надо взять в кредит, чтобы выкупить трактор, комбайн, грузовик и прочую навесную и прицепную технику, всякие там плуги, сеялки-веялки и пр. Три-четыре сотни миллионов? Полмиллиарда? А там ведь еще и постройки нужны: сараи, амбары, двор, дом и прочее. Так сколько же ему денег надо? Миллиард? Тут поневоле вспомнишь присказку. «Взять-то он, может быть, и взял бы, да кто ему даст?»

Так что говорить сейчас о продаже колхозной и совхозной земли крестьянам – значит заниматься маниловщиной, мягко выражаясь, или наводить тень на плетень.

Мне могут возразить: есть у нас и с деньгами люди. Да, есть. Но, во-первых, куда девать крестьян, живущих в селах? В Америку их отправить, в Китай? Они там, на чужой земле, никому не нужны. Да и не поедут они из своих сел да деревень. Так что прикажете, делать опять из них крепостных? Это первая нелепость. А вторая – будут ли теперешние денежные