высказал предположение один из них.

– Скорей золото! – сказал другой.

– Несомненно, золото, – подтвердил третий.

Все посмотрели на меня, а потом на судно, стоявшее на якоре.

– Несомненно! – воскликнул маленький человек. – Но где вы это достали?

Я был слишком утомлен, чтобы лгать.

– Я достал это на Луне.

Они переглянулись с изумлением.

– Послушайте! – сказал я. – Я не стану теперь доказывать. Помогите мне перетащить эти слитки золота в отель. Я думаю, что с передышками двое из вас смогут перенести один лом, я же поволоку эту цепь. Когда я поем немного, я все расскажу вам.

– А как же быть с этой штукой?

– Она не испортится здесь, – сказал я. – Ничего, черт побери! Пусть остается. Когда начнется прилив, она поплывет.

Молодые люди послушно подняли мои сокровища на плечи, и с чувством свинцовой тяжести в членах я повел за собой процессию по направлению к видневшемуся вдали «Морскому фасаду». На полпути к нам на помощь подбежали две маленькие девочки с лопатами, а за ними худощавый, громко сопевший мальчик. Кажется, он катил велосипед и сопровождал нас справа на расстоянии двухсот ярдов или около того, а затем сел на свой велосипед и покатил по гладкому песку по направлению к шару.

Я оглянулся ему вслед.

– Он не дотронется до него, – сказал уверенно коренастый молодой человек, успокаивая меня.

Скоро солнце прорезало серые облака горизонта и залило блеском свинцовое море. Я почувствовал себя бодрей. Вместе со светом солнца в моем уме появилось сознание огромного значения всего того, что я сделал и что мне еще предстоит сделать. Я громко рассмеялся, когда передовой зашатался под тяжестью моего золота. Как изумлен будет мир, когда я стану тем, кем я должен быть! Если бы я не был так утомлен, то меня очень позабавил бы хозяин литлстонского отеля, когда он стал метаться между золотом и моими почтенными носильщиками, не зная, за кого принять меня, оборванного и грязного. Но в конце концов я очутился в ванной комнате с теплой водой для умывания, в новой одежде, правда очень тесной, но, во всяком случае, чистой, одолженной мне маленьким человечком. Он дал мне, кроме того, бритву, но я не решился коснуться своей густой и щетинистой бороды.

Я сел за английский завтрак и ел с аппетитом, хроническим многонедельным аппетитом. Затем я решил отвечать на вопросы четырех молодых людей и рассказать им все, что со мной случилось.

– Хорошо, – сказал я, – так как вы настаиваете, то я скажу вам, что добыл это золото на Луне.

– На Луне?

– Да, на Луне, там, в небесах.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что говорю, черт побери!

– Что вы сейчас вернулись с Луны?

– Вот именно! Через пространство в этом шаре.

И при этих словах я откусил яйцо.

Я решил при втором полете на Луну захватить с собой ящик яиц.

Я ясно видел, что они не верили ни одному моему слову. Они, очевидно, считали меня самым наглым лжецом, какого они только встречали. Они переглянулись, а потом уставились на меня. Они смотрели, как я солил яйца, с интересом наблюдали, как я посыпал перец. Золотые слитки, под тяжестью которых у них подгибались колени, гипнотизировали их. Предо мною лежали слитки весом в несколько тысяч фунтов. Их так же невозможно было украсть, как дом или участок земли. Когда я взглянул на их полные ожидания лица, склонившиеся над моей чашкой кофе, я понял, сколько подробных объяснений я должен им дать, чтобы меня поняли.

– Вы, конечно, не думаете… – начал было самый молодой таким тоном, точно он обращался к упрямому ребенку.

– Будьте любезны, подайте мне гренки, – перебил я и высыпал все на тарелку.

– Но послушайте! – начал другой. – Мы не можем поверить вам.

– Ну так что же! – сказал я, пожав плечами.

– Он не хочет рассказывать нам, – сказал младший в сторону и затем хладнокровно заметил: – Вы ничего не имеете против того, чтобы я закурил?

Я кивнул и продолжал завтракать. Двое из них отошли от стола и стали у дальнего окна тихо переговариваться. Вдруг я вспомнил.

– Прилив кончается? – спросил я.

Наступила пауза. Они колебались, кому из них ответить на мой вопрос.

– Скоро отлив, – сказал толстяк.

– Ну, во всяком случае, – сказал я, – он не уплывет далеко.

Я разбил третье яйцо и обратился к ним с маленькой речью.

– Послушайте! – сказал я. – Прошу вас, не воображайте, что я сумасшедший и рассказываю вам небылицы. Я принужден был быть очень кратким и сдержанным. Я отлично понимаю, что это может показаться очень странным и невероятным. Могу вас уверить, что вы живете в замечательное время. Но я не могу вам теперь объяснить все – это невозможно. Даю вам честное слово, что я явился с Луны. Это все, что я могу открыть вам. И все же я чрезвычайно обязан вам, чрезвычайно обязан. Надеюсь, что мое обхождение не показалось вам оскорбительным.

– Нисколько! – сказал приветливо самый молодой из них. – Мы отлично понимаем…

И, глядя на меня в упор, он откинул назад свое кресло с такой силой, что оно чуть не опрокинулось.

– Совсем нет, – подтвердил толстый молодой человек. – Не воображайте этого!

Они все встали и стали прогуливаться взад и вперед, закурили папиросы, стараясь показать, что они нисколько не интересуются мной и моим шаром.

– Я пойду все-таки посмотрю на судно, – сказал вполголоса один из них.

Если бы не любопытство, то они все ушли бы и оставили меня одного. Я продолжал спокойно есть третье яйцо.

– Погода замечательная, не правда ли? – заметил толстяк. – Не помню такого лета.

Вдруг раздался треск, как от зажженной ракеты, начиненной крепким порохом.

И где-то зазвенело разбитое стекло.

– Что такое? – спросил я.

– Неужели?.. – вскрикнул маленький человечек и подбежал к угловому окну.

Все кинулись к окнам. Я продолжал сидеть.

Потом вскочил, отшвырнул третье яйцо и тоже подбежал к окну.

Я начал догадываться.

– Ничего не видно! – воскликнул маленький человечек, бросаясь к двери.

– Это тот мальчишка! – крикнул я хриплым от бешенства голосом. – Проклятый мальчишка!

Повернувшись, я оттолкнул официанта (он в этот момент нес мне какое-то новое блюдо), стремительно бросился из комнаты вниз и побежал по эспланаде перед отелем.

Спокойное море покрылось зыбью, и на том месте, где раньше лежал шар, вода клокотала, как в кильватере судна. Вверху клубилось что-то вроде облачка, и трое или четверо зевак на набережной с недоумением на лицах глядели вверх по направлению неожиданного взрыва. И больше ничего! Чистильщики сапог, швейцар и четверо молодых людей в своих фланелевых жакетах бежали вслед за