Шрифт:
Закладка:
По городу она шла, словно под стражей — оков не хватало, но страх был самыми верными путами. Даже не за себя, а за друзей боялась. Она выберется, иначе быть не может. Слишком много не повидала, слишком много хочется попробовать. Слишком хочется жить. Кая была готова рвануть в любой момент, но ещё рано, ребята ещё в опасности. Она нарочно тянула время — шла очень медленно, отчего постоянно получала тычки в спину от второго. Городские провожали её грустным взглядом. Они думали, что это просто оборотень, которого не желают отпускать из стаи в город. Кто-то догадывался, что она лишь преступница — от неё пахло не только лесом, но и другими землями. Такие не смотрели на Каю вовсе.
Выйдя их Махтаона, оборотни ускорились. Может быть, они не хотели попасться на глаза её спутникам. А может, Луке не терпелось расправиться с тем, кто мог раскрыть его тайну. Кая не пыталась никогда этого сделать, не хотела и не могла. Кто поверит всем ненавистной Русалочке? Никто. Даже в детстве было — она предупреждала, что в город высадились пираты, но оборотни считали, что тем самым она пытается привлечь к себе внимание или одобрение, мол, какая умница, предупредила. В итоге те, кто зашёл в город приобрести «одежду», умирали под клинками или магическими посохами пиратов.
Кая осматривала ненавистные ей земли, которые никогда не считала своим домом. Быть может, поэтому ей было так просто покинуть это место? Каждое дерево было пропитано дурным воспоминанием, каждая поляна, даже реки. Было одно место любимое — скала для преступников. Именно там мать любила рассказывать ей что-то или встречать с дочерью рассветы. Кая любила эти вечера и дни, дорожила этими воспоминаниями.
Дорожила каждой минутой, когда мама улыбалась. А это было так редко.
Лес сгущался, лунная всё больше ловила знакомые запахи членов стаи. Она помнила каждый из них. Но одного тут больше не было — строгого, но доброго по отношению к ней вожака и тех, кто хоть как-то жалели Каю — мудрые оборотни, которых вожак готов был поставить на своё место, и которых убил Лука.
Позже Кая услышала рычание и гортанные рыки. Она была окружена. Уже все знали, кто пришёл на эти земли, благодаря Закнеылу, с которым Кая обнималась так долго и так крепко. Эльфы не стеснялись выйти из укрытия и бросить оскорбления. Кая проглатывала их, как всегда. Но сейчас она уже не была загнанным и забитым ребёнком. Гинтар научил не бояться. Смотря на Валанди, лунная научилась любить себя. Закнеыл даровал веру в себя, что она не «жалкая Русалочка». Она любима, есть ради кого жить, ради кого бороться. Теперь это были не просто воспоминания. Это было настоящее, ради которого нужно пытаться выжить. А слова этих собак для неё уже не были важны.
— Ты рискнула вернуться, — этот голос, от которого всё похолодело внутри. Кая подняла глаза. На ветке толстого дерева сидел Лука, покачивая ногой вперёд-назад. Он хитро улыбнулся, после чего спрыгнул с ветки и мысленно приказал двоим отойти. Кае пришлось терпеть, как он медленно закружил вокруг неё, как кот, играющий со своей мышью, осматривая и приговаривая: — Знаешь, ты изменилась. Где тот забитый ребёнок?
— Я не опущу перед тобой голову, — прорычала лунная.
— А ты, я смотрю, не удивлена, что тебя встречаю я, а не старик.
— Всё, как ты и хотел — у него не осталось сильных кандидатур, которые бы стали достойными вожаками. Почему я должна удивляться тому, к чему ты так долго шёл? — Кая с вызовом взглянула в его глаза, когда Лука остановился прямо перед ней. Он понял намёк, но никак не отреагировал. — Я была не на ваших землях. Вы не имели права приводить меня сюда насильно.
— Будучи вожаком, я имею право менять правила, — сладко протянул он. Он продолжил обходить Каю, но громко заговорил со всеми оборотнями, что их окружили: — Когда я стал вожаком, я поклялся перед стаей, что любой преступник, который был отпущен мягкотелым стариком, будет наказан по заслугам!
— Да! — вскрикнули эльфы.
— Я поклялся перед ними своей жизнью, что преступники поплатятся страшной смертью за содеянное!
— Да! — Лука опять остановился перед Каей и наклонился к самому её уху: — Через скалу.
От этих слов у лунной всё сжалось внутри, а по спине пробежал такой холодок, что она аж поёжилась.
— Лука, я не говорила ни одному оборотню о том, что случилось тогда, — едва слышно прошептала Кая, — и намерена дальше молчать. Я живу своей жизнью, отпусти меня. Никто не узнает, что произошло тогда.
— От тебя пахнет тем звёздным, а от него — тобой. Решила пойти по стопам своей матери? — оторвавшись от её уха, Лука сделал несколько шагов назад, вновь обращаясь к эльфам: — Не позволю блуждать в этом мире существу, созданному от столь отвратительного союза! Я сдержу своё обещание, данное вам. К скале её!
Кая даже не успела среагировать, как послышался треск сотней одеяний, а крики превратились в рычания и рёвы. Настоящая волна из когтей и клыков набросились на Каю. И лишь чудом она успела обратиться, делая повреждения минимальными, а сама, стиснув зубы, терпя разрыв собственной плоти, выбралась из-под завала и бросилась прочь, но её окружили и, держа в своеобразном круге, направляли бег прямо к той самой скале.
Они нападали лишь тогда, когда Кая пыталась выбраться из круга, побежать в другу сторону от скалы, или когда прыгала, пытаясь перескочить волну оборотней и забраться на дерево, но на неё тут же нападали двое или трое, поваливая на землю, а остальные вновь кидались сверху, придавливая и раздирая тело. Лишь благодаря прыткости и желанию жить она, превозмогая боль и кровоточащие раны, выбиралась из-под оборотней и продолжала бег вперёд.
Кая судорожно пыталась найти выход. Она осматривалась, ища высокое дерево, но за ней следили десятки пар глаз, и были готовы вцепиться сотни зубов. В глазах волков и котов Кая видела лишь лютую злобу. Они не виноваты, им промыли мозги — лунные искренне верили, что любимых эльфов убила именно она. Лука хорошо всё провернул. Он взрастил семя ненависти в этих оборотнях. Даже если бы она
