Шрифт:
Закладка:
Антиниум вздрогнул. Девушка почувствовала и увидела, что он мешкает, и заметила, что другие Рабочие вокруг него пялятся на неё. Но потом она вновь расставила фигуры на стартовые позиции и снова он сделал первых ход.
Игра королевской пешкой. Французская защита. Эрин играла совсем не так, как ожидал Паун, оставаясь в обороне и медленно забирая его фигуры. Она снова выиграла с большим перевесом.
Ничего. Никаких чувств. Эрин играла в пустоте спокойствия, выкладываясь по полной против сломленного Пауна, который едва мог передвигать свои фигуры. Она вновь расставила фигуры на стартовые позиции, и они сыграли.
Снова и снова. Ледниковая тишина, лесная тишина. Тишина бесконечных дней в открытой пустыне, где ветра пожирали всё живое, а песок был единственным, что когда-либо менялось. Тишина открытого океана в солнечный день – огромного и бурного, поглощающего всё сущее и превращающего мир в сплошной зелено-голубой пейзаж.
Молчание вечности, воспроизводимое в тихом стуке шахматных фигур по доске.
И снова Паун начал игру, а Эрин выиграла. Она повернула доску и сделала первый ход. И снова выиграла.
Он был один. Один и даже наполовину не так хорош в игре, как она. Но с каждой партией что-то, что было отрезано, возвращалось. Постепенно дрожь антиниума прекратилась.
Он играл. Он проигрывал. А Эрин ничего не чувствовала. Но каждая игра была маленьким кусочком вечности, отрезанным и дрейфующим между ними. Момент исцеления, момент сосредоточенности и тишины. Бессмертный момент.
И когда всё закончилось, когда игры завершились, солнце закатилось и ночь вновь стала днём, Эрин остановилась. Она позволила Пауну мягко опрокинуть своего короля. Антиниум больше не дрожал, а она сидела в молчаливом кольце Рабочих, гоблинов и даже авантюристов, наблюдавших за игрой. Одинокий скелет с тарелкой еды в руках следил за ней глазами, которые видели вечность в смерти и вечность, запечатленную в одной шахматной партии.
И всё же Эрин ничего не чувствовала. Ни малейшего проблеска боли, гнева или печали не промелькнуло в её сердце. Эти эмоции были слишком велики для неё. Но что бы это ни было, оно побуждало её. Эрин почувствовала, как оно движется подобно тому, как меняется прилив. Огромное, глубокое чувство.
Она заговорила, когда Паун сонно опустил голову:
— Ксмвр.
Одно это слово вывело антиниума из полудремы, и он вздрогнул. Но он был достаточно силён, чтобы услышать это имя, достаточно силён, чтобы услышать и не заплакать. Эрин встретилась взглядом с глазами Пауна и увидела личность, смотрящую сквозь фасеточный взгляд насекомого.
Она не давала обещаний, не говорила ложных слов. Эрин протянула руку к холодному хитину антиниума и нежно его обняла. Затем она встала и произнесла два слова:
— Мне жаль.
Дверь мягко закрылась за Эрин. На мгновение все авантюристы глядели в пустоту, всё ещё находясь во фрагменте вечности. Затем тишину нарушили взволнованные крики и проклятия: половина авантюристов в трактире бросилась вслед за ней.
***
— Эрин!
Церия первой выбежала из трактира. Она не была тренированным воином, но её наследственность одарила её грацией и скоростью. И её не утяжеляли доспехи.
Полуэльфийка выбежала в дождливую ночь и обнаружила, что девушка уже скрылась. Дверь распахнулась, и Йивлон с Сервиалом оказались снаружи прямо за Церией.
— Куда она пошла?
— В сторону города, очевидно. Но она, должно быть, движется быстро. Я даже не могу её увидеть отсюда.
— Тогда в погоню! Если она попытается устроить драку...
— Люди.
Церия выплюнула это слово, используя его, чтобы высказаться о ситуации в целом, а не использовать его как нападку на Эрин. Она посмотрела на Йивлон.
— Я могу пойти, но нужно присмотреть за антиниумом. И у меня нет Навыков для передвижения. Ты можешь?..
— Конечно. Удерживай Кальруза.
— Верно. И если она доберётся туда первой, не сражайся с тем, кого зовут Ксмвр. Напасть на него – то же самое, что напасть на улей.
Сервиал кивнул. Он огляделся, видя сквозь тёмную ночь даже лучше, чем Церия.
— Пойдём. Даже я не могу её увидеть. Должно быть, у девушки есть какой-то Навык бега.
Не говоря ни слова, двое капитанов бросились в сторону города, теряя свои очертания от скорости. Церия проводила их взглядом, а затем повернулась. Она увидела других авантюристов, в нерешительности стоящих снаружи.
— Если хотите идти, идите. Но только чтобы вернуть трактирщицу назад. Сражаться в данной ситуации будет ошибкой. Всё же будет лучше, если как можно меньше людей окажется снаружи, в темноте. Мы не знаем, что за монстры здесь обитают.
После её слов большинство авантюристов вернулись в трактир. Или попытались. Им пришлось отступить, когда сквозь толпу пробилась крупная фигура.
Из трактира вышел Кальруз, и лицо его было мрачным от гнева. Никто из людей не хотел вставать у него на пути, но перед минотавром вдруг выросла Церия.
— Куда это ты собрался?
— За трактирщицей. Куда же ещё?
— Йивлон и Сервиал уже побежали за ней. Ты всё равно не сможешь её поймать.
Кальруз хмыкнул.
— Кто сказал, что я собираюсь её ловить? Дитю нужен секундант для правильной смертельной дуэли.
— Ты не пойдешь. Если мы устроим беспорядки...
— На карту поставлена честь. Ты меня не остановишь.
Церия почувствовала, как массивная рука отодвинула её в сторону. Она подумала о нескольких заклинаниях, которые могла бы использовать, но потом отказалась от этой идеи, увидев выражение лица Кальруза. Ей оставалось только беспомощно наблюдать, как минотавр направляетсяя в сторону города.
— Может, те двое его остановят? Если они вовремя доберутся до трактирщицы, — громко сказал стоящий позади Церии Гериал.
Ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум дождя. Она уже промокла, но, по крайней мере, её зачарованные одежды были водоотталкивающими.
— Надеюсь, она не попытается сражаться с антиниумом… или кто он там. Она не воин.
— Нет.
Два ведущих члена Рогов Хаммерада уставились друг на друга. Они оба чувствовали это. Лёгкое чувство дежавю.
— Если ты хочешь пойти...
— Нет. Кальруз не стал слушать тебя, а меня тем более не станет. Если он и затеет драку, то будет лучше, если это будет только он. Кроме того...
— Кроме того – что?
Гериал смотрел в дождь, сжав кулак.
— Если бы я пошел туда, не думаю, что смог бы остановиться.
Церия проследила за его взглядом. Ночь была тёмной и бурной. Она отстраненно произнесла:
— Меня беспокоит кое-что ещё.
—
