— Да кому они нужны, — отмахнулся Люк. — Будешь тут спать? Ну, спи. Тебе, теску, наверное, привычно. С шести на дежурстве, запомнил?

…Следующий сигнал — в двадцать минут четвёртого — застал сармата разбирающим пульт управления. Он быстро спаял провода, захлопнул крышку и втиснулся на место бортового стрелка. «Три гранаты на вылет, одиночная кинетика там, где нужны турели…» — он покосился на качающиеся борта и поморщился. «Гимы, похоже, неагрессивны. А это ополчение — мартышечья забава. Вот только шахты… Что происходит в шахтах?»

— Взлёт! — гаркнул Люк, хватаясь за поручни. — Держитесь, бойцы, три часа до темноты!

«В темноте гимы неактивны,» — вспомнил сармат. «Тогда шахты… Как они там живут? Заползают поспать?»

Он не сразу заметил стаю — в этот раз она не сверкала крыльями и не выкапывала пни. Серый поток, размазанный на тридцать метров в ширину, быстро тёк по каменистой пустоши, перемахивая через овраги. Ветер дул им навстречу; Гедимин послал две гранаты «в лоб», и стая разом исчезла под волной раскалённого газа. Фланги — где-то сотня насекомых — моментально изменили направление, метнувшись прочь от огня. Глайдер завалился на правый борт, уходя наперерез. Палуба затряслась — трое огнемётчиков спрыгнули к разбегающемуся правому флангу, и «Ги Лалиберте» тут же заложил вираж, догоняя левый.

— Прикрой! — бросил командир Гедимину и пилоту, прыгая следом за единственным бойцом. Тот уже вертелся на вершине каменного холма, разливая напалм во все стороны, — едва гимы заметили человека, они прекратили бегство и бросились на него. Гедимин видел, как они вспыхивают на лету и падают, врезавшись в защитное поле.

— Почему атакуют? — спросил сармат, не слишком рассчитывая на ответ. Метровые насекомые очень высоко прыгали, — Гедимин успел сбить полтора десятка тех, кто преодолел стену огня и едва не добрался до десантников. Ещё двух на земле прикончил пилот — их слегка подпалило, и это замедлило их движения.

— Фуражиры! — крикнул в ответ Хейз. — Всё, что органика… они всё возьмут! Третий, третий, я второй, приём! Понял, прикрою! Эй, Джед, ты направо, я налево!

Глайдер, высоко задрав нос, рывком набрал высоту и тут же развернулся книзу. Гедимин увидел далеко внизу яркое огненное кольцо и тусклые вспышки над ним — первый десант отстреливался, но сверху его защищало только ненадёжное поле. Через пару секунд сармат сбил из кинетики первого гима — огромного, почти с человека размером. Ещё один выстрел прошёл мимо цели, но зацепил насекомых на земле. Глайдер выписывал в небе восьмёрки, то приближаясь к окружённому десанту, то отдаляясь.

— Первый, я второй! — крикнул пилот. — Понял!

Огненные кольца на земле погасли. Гедимин, оторвавшись от прицела, осмотрел окрестности, — гимов больше не было.

— Садимся, — выдохнул пилот. — Трудно им пришлось. Там были солдаты, видел? Видел, как шли? Вовремя мы отвлекли их…

Палуба снова закачалась.

— Солдаты! — крикнул кто-то из огнемётчиков. — Не фуражиры, солдаты! Но мы сделали их, верно?

— Смешанная стая, — отозвался командир, заняв своё место. — Не радуйтесь. Была бы боевая… Всё, на взлёт. Уф-ф, скорее бы зима…

«Фуражиры и солдаты… разные виды гимов?» — Гедимин вспомнил огромное насекомое, сбитое кинетическим снарядом. «Эта стая двигалась к городу, не отвлекаясь на пни. Но на высадку „макак“ отвлеклась… Что у них с координацией действий? Может, и командиры есть?»

— Ничего себе тяпа, а? — донеслось с десантной палубы. — Броню запросто порвёт…

«Трофей?» — Гедимин хотел обернуться, но вспомнил, что на этом корабле лучше не делать резких движений. «На земле посмотрю.»

Он вышел из глайдера вместе с десантниками, подгадав момент, когда корабль резко накренился в его сторону, — в этот раз его не пришлось придерживать за крыло. Из толпы, собравшейся у входа в «раздевалку», уже доносились оживлённые возгласы. Гедимин, различив слова «солдат» и «тяпа», боком вклинился в скопление людей, и как раз вовремя — один из десантников показывал всем трофейную конечность. Она была гораздо шире, чем тонкие крючковатые лапы «фуражиров», и сильно напоминала тесак с волнистым, покрытым выступами лезвием. «Ударная конечность,» — мелькнуло в голове сармата, и он незаметно взялся за сканер, выясняя, из чего сделан «тесак», и какую нагрузку он может выдержать.

— Вот так они и рвут броню, — рассказывал десантник с трофеем, размахивая «тесаком». — Титановая сталь, видели? Они жрут одно железо. Они — железо, а фуражиры — фрил. И если дойдут до города…

Справа от Гедимина кто-то презрительно фыркнул.

— Один дебил придумал, а другой повторяет, — не понижая голоса, сказал десантник, держащий шлем в руках. Волосы у него были длинные, лицо — совершенно гладкое.

Тот, кто размахивал трофеем, сердито фыркнул, разворачиваясь на звук, но соседи придержали его за наплечники. Гедимин выключил сканер и озадаченно мигнул. «Там действительно много металла, и он очень удачно рассредоточен. У этой штуки огромная прочность на сжатие…»

— Когда я слышу дурь, я говорю, что это дурь, — громко ответила самка-десантник соседу, который тихо что-то ей втолковывал. — Чем вы в колледже занимались⁈

— Будет тебе, Дот, — услышал Гедимин успокаивающий голос Люка. — Не все тут биологи.

Сармат мигнул. «Источник информации. Возможно, полезной…»

Он отодвинул плечом одного из десантников и шагнул к Дот.

— Ты биолог?

Видимо, что-то он не учёл, — самка шарахнулась назад и, как напуганный зверёк, оскалила зубы.

— Тебе какое дело, слизь?

— Вали отсюда! — двинулся навстречу Гедимину кто-то из десантников. — Тебе что, разрешали сюда лезть?

Сармат досадливо сощурился.

— Ты что-то знаешь о гимах, — он по-прежнему смотрел на самку, не обращая внимания на непрошеных защитников. — Больше, чем они. Я хочу услышать.

— А я… — начала было самка высоким, визгливым голосом, заставив сармата сощуриться от неожиданной боли в ушах, но тут между ней и Гедимином втиснулся ещё один человек в пехотной броне.

— Тихо, Дот. Ты