Бальди позволит продолжать сеансы с мальчиком. Однако времени в их распоряжении оставалось все меньше и меньше, Джербер это осознавал, к тому же его ночная вылазка в лес провалилась: то, что он обнаружил руины деревенского дома, никак не помогало завершить начатую работу.

– Говорят, останки бедной женщины теперь будут искать дальше к северу, – добавил егерь.

В самом деле, направляясь сюда, гипнотизер не наткнулся на полицейские блокпосты и проехал свободно.

– Вы верите в то, что рассказывают в новостях? – спросил лесничий, вдруг разговорившись. – Не думаю, что мальчуган мог в одиночку выжить в этих дебрях несколько месяцев, – заявил он, поводя рукой вокруг. – Положим, он укрылся в каком-нибудь заброшенном доме, но ему нелегко было бы найти пропитание, даже подворовывая по соседству.

– Не знаю, что вам сказать, – признался Джербер, который сам уже об этом думал. – Но уверен, скоро выяснится, как все было.

Егерь, казалось, удовлетворился ответом, но потом спросил:

– Какой сегодня день?

Психолог переключился не сразу:

– Четверг.

– Месяц февраль, верно?

– Да, двадцать пятое, – подтвердил Джербер, хотя все это уже выходило за рамки реальности. Как и чуть раньше, в лесу, когда лесничий спросил, почему они оба здесь, и не стал дожидаться ответа, у Джербера сложилось впечатление, что тот немного не в себе.

Егерь больше ничего не сказал и продолжал молчать, пока, проехав по меньшей мере километров пять, они не добрались до сторожки.

Маленькая лесная сторожка располагалась в поросшей деревьями лощине. Джербер припарковался перед самым входом. Над лесом уже разгоралась заря.

– Идите внутрь, там хорошо, тепло, – пригласил егерь, открывая багажник «дефендера», чтобы извлечь оттуда ловушки браконьеров. – Я вам кофе сварю.

Джербер не заставил просить себя дважды. Входная дверь была открыта, и он вошел в некое подобие конторы, где вокруг чугунной печки, расположенной посередине комнаты, стояли письменный стол и раскладушка. Джербера тотчас же обволокло благодатным теплом, будто этот скромный приют только его и дожидался. Он огляделся: в сторожке была только одна комната и крохотный туалет без окон за застекленной дверью. На стенах висели карты района Муджелло и старые плакаты с изображениями местной флоры и фауны. Они казались странно перекошенными: рамы, в которые были вставлены картинки, как и фигура лесничего, немного кренились вправо. Но не оттого, что плакаты долго висели: кто-то сделал это нарочно, иначе никак не объяснить столь гармоничную асимметрию.

«Любопытно», – подумал Джербер.

Потом заметил, что рядом с бронзовыми гербами Управления лесами прикреплен календарь. Нынешний день, который чуть раньше, в машине, егерь никак не мог припомнить, был помечен красным. Рядом запись: «Вышка 68». Странно, подумал психолог. Почерк корявый и тоже с наклоном вправо. Вероятно, лесничий страдает легкой формой деменции, сказал он себе.

Что-то упало. Джербер, застигнутый врасплох, обернулся. Егерь вошел и швырнул ловушки с птицами на письменный стол, не заботясь о том, что кровь может испачкать столешницу и протечь на бумаги в ящиках. Хотя и пол был весь в следах от изгвазданных в грязи туфель Джербера.

– Простите, – засмущался психолог, только сейчас заметив это.

– Не беспокойтесь, я потом подотру… Так вы кофе хотите?

– Конечно.

Лесничий снял берет, и обнаружилось, что у него полностью отсутствует правая ушная раковина. Вместо нее виднелась маленькая дырка в черепе с кромкой хряща вокруг. Джербер решил, что такое уродство наверняка врожденное. Лесничий заметил, куда он смотрит, и гипнотизер сразу отвел взгляд.

Егерь прошел в туалет, где также стоял шкафчик с кофе и другими припасами, открыл кран над раковиной и налил воды в кофеварку.

Психолог тем временем подошел ближе к печке, его все еще била дрожь. Он уже думал о том, как заедет домой, переоденется и сразу же вернется в кабинет, чтобы перечитать записи, снова посмотреть видео в интернете и понять, в чем его ошибка. Он полагал, будто нашел новую зацепку, очередную отмычку для продолжения истории сказочника, а на самом деле не выяснил ничего. В голову закралась мысль, что противник сыграл с ним жестокую шутку.

– Вы здесь один, да? – нарушил он молчание, чтобы отогнать от себя эту навязчивую мысль.

– Зимой – один, – отозвался егерь из туалета. – Летом и в охотничий сезон добавляется еще коллега, потому что работы больше.

– И вам нравится жить одному в лесу? – По правде говоря, Джербер хотел спросить, не страшно ли ему тут, в глуши, вдали от мира.

– Я бы уже не смог ужиться с людьми, привык к одиночеству. У меня есть домик в городе, я там даже выспаться не могу как следует: просыпаюсь от малейшего шума.

Джербер подумал, что он предпочел такое существование еще и по причине физического уродства.

– И как вышло, что вы решили жить здесь?

– Думаю, это наследственное, – отвечал хозяин сторожки. – Мой отец тоже был егерем.

В прошлом Джербер похвастался бы тем, что унаследовал от отца способность убаюкивать детей. Но теперь он никому не рассказывал, кем был синьор Б. Может, и ему уготована та же судьба, и его сын Марко, став взрослым, возненавидит отца, кто знает? Хотя эта мысль, ни на чем не основанная, едва промелькнула в голове, ему все равно стало больно.

– А теперь поставим кофеварку на печь, – объявил безухий, поворачиваясь к Джерберу. – Пока кофе варится, я составлю протокол: штраф совсем небольшой. – Он как будто извинялся.

Психолог повернулся к егерю и, чтобы не уставиться снова на дырку в его черепе, потупил взгляд. Во-первых, заметил, что егерь непонятно зачем разулся.

Во-вторых, остолбенев, увидел, что на нем непарные носки.

23

Психолог тотчас же подумал о старой владелице конюшни. Она говорила, что несколько недель просыпалась в одно и то же время, в 3:47. И ощущала, что так или иначе вынуждена приезжать с собаками в одно и то же место, в Долину ада. А главное, вспомнил о предчувствии, которое охватило женщину тем утром, когда ее сеттеры нашли Николина: мысль о том, что мальчик в лесу, материализовалась в ее сознании на секунду раньше, чем собаки залаяли.

Джербер отмахнулся от ее признаний, счел, что такие явления связаны с фазой быстрого сна или с эмоциональным состоянием, нередким у людей пожилого возраста. Все это показалось ему чуть ли не бредом, галлюцинациями. Суждение несправедливое, к тому же безответственное, ведь полученные от женщины сведения, наоборот, должны были его насторожить. Но может быть, он попросту оробел, не так-то легко лицом к лицу столкнуться с тем, что из этого следует. Но теперь наконец настал момент признать истину и задать вопрос.

– Почему вы разулись?

Егерь в недоумении уставился