крайне запутан), транспортировка осуществлялась по принципу «как придется», транспорт (железнодорожный, речной и немногочисленный автомобильный) находился в полурабочем состоянии, то есть много чего было не на ходу. Ремонта не производилось.

2. Намеренно создавались условия для хищений, которые расцвели махровым цветом. ГубЧК[97] в Царицыне появилась только в самом конце мая 1918 года, практически одновременно с приездом Снесарева и др. Председателем Царицынской ГубЧК был Альфред Борман, революционер-подпольщик, один из тех, кто устанавливал Советскую власть в Царицыне. Не знаю, чем он сейчас занимается, давно потерял его из виду. Знаю только, что после Гражданской войны он служил дипкурьером.[98] В июне 1918 года царицынские чекисты только-только начинали работать. Разумеется, они еще не успели развернуться в полную силу. Спекулянты, причем не мешочники, а крупные дельцы, чувствовали себя в Царицыне хозяевами. У них были продукты, товары, власть. Царсовет в лице Минина и его ближайших помощников не делал ничего для того, чтобы навести в городе порядок. Минин изображал растерянность и бессилие, невозможность сделать что-либо. Товарищ Сталин взял работу Царсовета и других важных учреждений под свой контроль и за короткое время хаос был ликвидирован.

3. Контрреволюционные силы, которых в Царицыне было предостаточно, воспользовались введением продовольственной диктатуры[99] для того, чтобы подбить несознательные массы на выступления против Советской власти. Царицын, и без того неспокойный в политическом отношении, превратился в «пороховую бочку». Достаточно было одной искры, чтобы произошел взрыв. Коллегия наркомпрода[100] плохо представляла себе обстановку на местах. Некоторые ее члены (такие, например, как будущий правый уклонист[101] Фрумкин[102]) выступали за конфискацию продуктовых излишков. Товарищ Сталин хорошо представлял, к чему может привести подобная политика. Он приложил много усилий для того, чтобы разъяснять массам смысл и необходимость продовольственной диктатуры и строго следил за тем, чтобы продразверстка не подменялась конфискацией. По требованию Сталина наркомпрод отпускал для расчетов с крестьянством не только деньги, но и товары легкой промышленности для обмена их на продовольствие. Товары для крестьянства в то время были привлекательнее денег. Действия товарища Сталина привели к укреплению доверия крестьян к Советской власти и оттолкнули крестьян Юга от контрреволюционных выступлений.

4. Национальный вопрос на Северном Кавказе и в Царицыне из-за необдуманных, поспешных, а то и вредительских действий целого ряда лиц, из «вопроса» превратился в крупную политическую проблему. Национальный вопрос был излюбленной мишенью врагов революции. Богатый опыт работы на Кавказе и правильное, марксистское, понимание проблемы, знание ее слабых мест, позволили товарищу Сталину предотвратить волнения на национальной почве, которыми не преминули бы воспользоваться Краснов и Деникин.

В работе товарища Сталина в Царицыне была еще одна сторона, о которой в то время знали немногие посвященные. В число задач штаба округа входила разведывательная и контрразведывательная работа. Толком ни тем, ни другим штаб не занимался. Разведка и контрразведка находились в ведении начштаба Носовича, начальника мобилизационного управления Ковалевского и подчиненного ему напрямую начальника разведотдела Штольцера, подполковника царской армии, служившего в Огенкваре[103] (армейской разведке). Штольцер самом на деле вел разведывательную работу не в белом, а в красном тылу под видом сбора сведений, необходимых штабу округа. Эти сведения затем передавались Краснову и Деникину. После прибытия в Царицын группы Ворошилова товарищ Сталин поставил перед Ворошиловым задачу организовать надежную разведку в белогвардейском тылу и, несмотря на свою занятость, регулярно находил время для этого дела. Ворошилов привлек к делу нескольких товарищей, которые прибыли с ним, а также двоих бывших сотрудников разведотдела, от которых Штольцер избавился вскоре после прибытия штаба в Царицын – одного командировал в ГубЧК, якобы для налаживания там контрразведывательной работы, а другого (с согласия Ковалевского) перевел в другой отдел.

Во время Гражданской войны я познакомился с Николаем Шварцем,[104] который ныне преподает в Военной академии.[105] Товарищ Шварц в те годы занимался разведкой на руководящих должностях (начопотдела[106] штаба Восточного фронта, затем помначштаба Кавказского фронта, начопотдела штаба Юго-западного фронта и др.). Как большой специалист в области разведки, Шварц высоко отзывался о том, как была налажена разведка в Царицыне товарищами Сталиным и Ворошиловым. Неудачи белоказаков осенью 1918 года во многом были обусловлены хорошо налаженной к тому времени разведкой в тылу Краснова и Деникина. С учетом нахождения в Царицыне множества белогвардейских агентов, разведывательную деятельность приходилось скрывать не только от чужих, но и от «своих», которые тоже были чужими. Конспирация доходила до того, что товарищам Сталину и Ворошилову приходилось обмениваться телеграммами (в расчете на то, что их прочтут Носович и другие), в которых данные, полученные от разведки, подавались как якобы собственные их догадки.[107] Огромный опыт подпольной работы позволил товарищу Сталину обвести белую контру вокруг пальца. Однажды он пошутил: «Снесарев с Носовичем – дети перед Голицыным[108] и Накашидзе».[109] Дети не дети, а вреда от них было очень много. Все участники тех событий, с кем мне приходилось встречаться, в один голос говорили, что если бы не титанические усилия товарища Сталина, то Царицын был бы взят белоказаками уже в июле 1918 года. Точнее говоря, он был бы сдан Снесаревым практически без боев. Изменнический штаб нашел бы, куда отвести верные революционные отряды, оставив на передовой тех, кто был готов сдаться врагу без сопротивления. Вдобавок, штаб организовал бы восстание в Царицыне. Произошло бы то же самое, что случилось в Харькове годом позднее благодаря деятельности белогвардейского полковника Двигубского[110] (еще одного «подопечного» Троцкого). Двигубский преподнес Деникину Харьков на серебряном подносе – бери и владей. Стратегическое значение Царицына в 1918 году было значительно важнее, нежели Харькова в 1919.

В заключение я хочу сказать о взятии Врангелем Царицына в июне 1919 года, когда Товарища Сталина уже там не было, о том, почему это произошло. Причин было две.

1. Тяжелое положение Красной армии на Юге весной – летом 1919 года. Эпидемия сыпного тифа. Контрреволюционный казачий мятеж.[111] Мятеж Григорьева.[112] Наступление полчищ Колчака оттягивало большинство сил на Восточный фронт. К маю Деникин набрал на Юге 100 тысяч человек против 70 тысяч Южного фронта.

2. Стратегическое значение Царицына в 1918 и 1919 годах было различным. Взятие города белыми прервало водное сообщение между Астраханью и Центром, но оставалось железнодорожное по линии Астрахань – Саратов на левом берегу Волги. Врангель рассчитывал на соединение с армией Колчака, но мощный удар Красной Армии в мае – июне 1919 года отбросил Колчака назад, не дав ему дойти до Волги. Восточное направление в то время