работы было во всех наркоматах молодой Советской Республики, поскольку социалистическое государство приходилось строить на руинах империи, но и на этом фоне наркомат по делам национальностей выделялся своей невероятной загруженностью. И если уж в такое время наркома отрывают от дел и поручают ему ведать заготовкой хлеба на Юге, то это неспроста. Объясняю все это для тех, кто того времени не застал или плохо его помнит.

В июня 1918 года оперативная обстановка на Юге и Востоке была чрезвычайно сложной. Немцы заняли Украину, деникинские «добровольцы» шли на Екатеринодар, белоказаки Краснова, поддерживаемые немцами, готовились взять Царицын, а с востока Республике угрожали беляки-комучевцы[88] и чехословаки.[89]

Оценив обстановку, товарищ Сталин понял, что вместо одной задачи (заготовка и транспортировка продовольствия) перед ним встают три. В Царицыне следовало укрепить советскую власть и организовать крепкую оборону города. И то, и другое было невозможно без поддержки окружного комиссариата по военным делам. В то время Советская власть в Царицыне опиралась на революционные штыки.

Царсовет и комиссариат работали из рук вон плохо. Председатель Царсовета Минин в свое оправдание ссылался на несознательность масс, сильные позиции буржуазии, «особое» положение Царицына и пр. Военное руководство Северокавказского округа оказалось в руках скрытых врагов, которых поддерживал нарком по военным и морским делам председатель Высшего военного совета Троцкий. Он же руководил действиями председателя Царсовета Минина. Тщательно спланированные изменнические действия должны были создать кризисную обстановку в РСФСР, которая, по мнению Троцкого, помогла бы ему захватить власть (единоличную).

«Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики!», сказал товарищ Сталин.[90] Начав решительную борьбу с саботажем и прочими препятствиями, он понял, что дело может быть сделано только в том случае, если он возьмет в свои руки военное командование округом. Невозможно оспаривать и отменять каждое неверное распоряжение, на это не хватит ни времени, ни сил. Нужно в корне менять военное управление округом.

Критическое отношение товарища Сталина к военспецам, подавляющее большинство которых были скрытыми приверженцами старых порядков, послужило причиной конфликта с Троцким, всячески привечавшим военспецов (у него имелись на то свои основания, далекие от интересов революции). При помощи различных доводов, в первую очередь ссылаясь на «катастрофическую» нехватку командных военных кадров в Красной армии, Троцкий сумел убедить товарищей Ленина, Свердлова и других руководителей Республики в необходимости использования кадров царской армии на командных должностях. Сложилась такая обстановка, в которой только товарищ Сталин категорически возражал против этого. По его мнению военспецы могли привлекаться только в качестве советников при красных командирах, но командных должностей давать им было нельзя. Во время нахождения в Царицыне товарищу Сталину пришлось произвести титаническую работу по реорганизации военного управления округом. Я называю эту работу «титанической» не ради красного словца. Так оно и было на самом деле. Сталину пришлось преодолевать сильное сопротивление на месте и еще более сильное сопротивление в Москве. Любую неудачу недавно созданной Красной Армии Троцкий представлял как результат командования «невежд» («невеждами» он называл большевиков, не имевших военного образования).

Особо хочу сказать о комиссарском контроле. Да, формально, на бумаге, все распоряжения военспецов, находившихся на командных должностях, должен был заверять комиссар. Для понимания правильности распоряжения не обязательно иметь специальные военные знания. Достаточно здравого смысла, понимания всей обстановки в целом. Комиссар всегда вправе потребовать от военспеца дополнительных объяснений. То, что командир должен веско обосновывать каждое свое решение, вне всяких сомнений идет на пользу делу. Под контролем настоящего комиссара, умного, решительного большевика, обладающего высоким чувством ответственности, военспец не сможет вредить или, хотя бы, не сможет навредить по-крупному. Это понимали не только мы, но и наши враги. «Сильных» комиссаров они старались опорочить, с целью избавиться от них, а то и убивали. «Слабых» же всячески берегли, лелеяли. Пример – комиссар Зедин в снесаревском штабе. Снесарев с Носовичем могли бы избавиться от Зедина сразу же по приезде в Царицын, поскольку Зедин не принимал реального участия в делах, самоустранился от работы ради составления никому не нужного проекта по национализации гражданского флота. Сообщи Снесарев об этом в Москву, то ему прислали бы нового комиссара. Но он, разумеется, не сообщал. Зедин устраивал всех и его выбрали в комиссары еще в Москве с дальним умыслом. Это я веду к тому, что комиссарский контроль не всегда спасал положение. Также случалось так, что военспецы давили на комиссаров, козыряя своим образованием, опытом и пр. не стоит забывать, что формально они были на равных правах с комиссарами. Таких прав давать им было нельзя, это было ошибкой. Единственно верным способом использования военспецов был тот, который предложил товарищ Сталин – советник без права голоса при принятии решения, без права обжалования принятых решений и отдачи распоряжений. Только так и никак иначе.

С приказом относительно товарища Ворошилова вышла вот какая история. Узнав о том, что штаб округа считает Ворошилова изменником, Сталин возмутился и потребовал от Снесарева прекратить клевету и подтвердить правильность действий Ворошилова, начавшего работу по восстановлению моста через Дон. Снесарев с Носовичем попытались сопротивляться. Носович начал доказывать товарищу Сталину целесообразность скорейшего прихода Ворошилова в Царицын пешим порядком. Товарищ Сталин выслушал «доводы» Носовича и выдвинул свои доводы, которые не оставляли камня на камне от того бреда, который нес Носович. Снесарев с Носовичем растерялись. Не зная Сталина, они не ожидали от него столь глубоких познаний в военном деле. Среди военспецов было принято считать невеждами всех, кто не заканчивал Николаевской академии.[91] «Если вы будете продолжать настаивать на своем, после того, что я сказал, то я поставлю вопрос о контрреволюционной деятельности вашего штаба, – сказал товарищ Сталин. – Можно подумать, что вы намерены передать все имущество ворошиловской группы Краснову, а саму группу поставить в такие условия, при которых она будет уничтожена». На это возразить было нечего. Возражать, означало признать себя контрреволюционером. Снесарев тут же написал требуемый приказ. Если бы на месте товарища Сталина был бы менее решительный или менее знающий человек, то начались бы запросы распоряжений из Центра, каждая сторона доказывала бы своею правоту Военсовету республики (которым, напомню, руководил Троцкий) и дело затянулось бы надолго. Одним из главных методов штабного саботажа было затягивание всех дел при помощи бюрократических проволочек, разного рода согласований и пр. Сталин сразу же начал пресекать это дело. Он требовал от штаба быстрого решения всех вопросов и штабу волей-неволей приходилось подчиняться. До роспуска штаба еще оставалось много времени, но, благодаря усилиям товарища Сталина, дело пошло на лад и подготовка к обороне