рукоположения. В результате описанная последовательность событий позволяет заключить, что Собор, на котором было рассмотрено дело Измаила, скорее всего, состоялся, и принятое на нем решение было всецело предопределено волей святителя Петра. Правда, следует заметить, что численность епископов, которые могли составить Собор, видится недостаточной для вынесения решения о низложении. Более того, описанная летописцем череда событий дает основание предположить, что вердикт мог быть подготовлен заранее, на что намекает выдвижение нового ставленника, которому надлежало занять сарайскую кафедру. Привлекает в этом деле еще одно обстоятельство. Измаил не опротестовал решение митрополита Петра. Во всяком случае, об апелляциях низвергнутого святителя ничего не известно. Наконец, лишено ясности еще одно обстоятельство: не было ли как-то связано низложение Измаила с Сараем и/или Константинополем, где епископ совершал свое служение. Высокий статус и двойственное положение сарайских архиереев, выступавших представителями интересов Константинополя при ханском дворе, вынуждают задаться вопросом, на который нет однозначного ответа: как восприняли произошедшее при дворе патриархов и в Сарае? Примечательную интерпретацию произошедшего предложил А. А. Горский. По его мнению, Измаил, действовавший в интересах хана Тохты, был лишен сана после смерти правителя Орды за явную и активную антимосковскую позицию[289]. Впрочем, так или иначе все перечисленное указывает не только на усиление административной и судебной власти митрополита Петра, но и о восприятии летописцем данной ситуации как естественной и закономерной.

Таким образом, суды, совершавшиеся первыми русскими митрополитами эпохи монгольского господства, вполне убедительно демонстрируют рост судебных полномочий киевских первосвятителей. Приходится признать, что практически во всех случаях судебные процедуры, определенные каноническими правилами, соблюдались формально. Укреплению власти русских первосвятителей, скорее всего, способствовало их наделение особыми ярлыками, позволявшими митрополитам рассматривать не только духовенство и монашество, но даже и епархиальных архиереев в качестве зависимых и подчиненных лиц. Без преувеличений можно констатировать, что каконическо-правовой статус епископата и духовенства оказался обусловлен ордынской правовой культурой. Именно поэтому соборный суд уступил место суду митрополита. Нельзя исключать того, что такому положению дел в немалой мере способствовало ослабление Константинополя, вступившего в период борьбы за свое выживание. В этих условиях после неудачи, постигшей тверского епископа Андрея, обвинившего митрополита Петра в симонии, практика апелляции правящих архиереев к патриарху исчезла из канонической жизни Русской Церкви. Именно этим можно объяснить, почему смещенный с кафедры Измаил не только не смог оправдаться, но и исчез со страниц летописей навеки, а летописцы и агиографы стали рассматривать любой упрек в адрес русского первосвятителя как нечто противоречащее здравому смыслу.

Глава 6. Суд над митрополитом Петром

Киприановская редакция Жития Петра по списку ГИМ, Чуд., № 221

Месяца декабря 21 день. Жытие и жызнь и мало исповедание от чюдесъ иже въ святыхъ отца нашего Петра, архыепископа Кыевьскаго и всея Руси. Списано Кыприаном смеренымъ митрополитом Киевьскымъ и всея Руси. Господи, благослови, отче.

По времени же пакы зависти делатель врагъ завистию подходит Андреа епископа суща Тиферьскаго придела, легъка убо суща умом, легчаиша же и разумом и изумлена суща, и о суетьнеи сеи славе зинувша, и поостривша языкъ свои глаголати на праведънаго безаконие. И съплетаетъ ложьная и хулная словеса, и посылает во Царьствующыи градъ къ святеишему и блаженому патриарху Афанасию. Онъ же удивися, неверна та вмени, обаче яко многа суща наваждениа она. Посылает единого от клирикъ церковных святыи Афанасии съ писанием, глаголя сице: “Всесвященнеиши митрополит Кыевьскыи и всея Руси, о Святемъ Дусе возлюбленыи брате и съслужытель нашего смерениа Петръ. Веси, яко изъбранием Святаго Духа поставленъ еси пастух и учитель словеснаго Христова стада. И се ныне придоша от вашего языка и твоего предела словеса тяжка на тя, яко же слухы моя исполниша и помыслъ мои смутиша. Подщыся убо сие очистити и исправити”.

Митрополит Петр Киевский (Московский)

Таковое убо писание и словеса посланыи от патриарха клирикъ приемъ, Рускоя земли достизает. Но убо шеперная Андреева не утаишася преже того пресвященному святителю Петру. И на Бога всю надежу възложив, глаголааше: “Терплю, потерпехъ Господа, внят ми”, и “Аще Богъ по нас, то кто на ны?“ И яко убо патриархом посланыи клирикъ прииде на Русь, сборъ сбирается въ граде Переяславли. Приходит и боголюбивыи епископъ Ростовьскы Сумеонъ, и преподобныи Прохоръ, игуменъ тогда сыи. Призвану сущу и Андрею епископу Тферьскому, иже бяше самоделатель всемъ тогдашнимъ молвамъ. Князю бо Михаилу самому въ Орде сущу, но сынове его приидоша, Дмитрии и Александро, и иныхъ князеи довольно, и вельмужыи много, еще же и лучьшии от игуменъ и чернець, и священникъ множество.

Тогда посланыи патриархомъ клирик писаниа и словеса преподобному святителю Петру пред всеми являет, и велику мятежу бывшу о лжывом и льстивом оклеветани на святаго. Толико бо молва бысть, [яко вмале не безместьно что бысть], аще не бы самыи святитель Божии человекъ вепль уставилъ, подражая своего учителя Христа, внегда к Петрови рече: “Вонзи ножь свои в ножницу”. Кротъка убо учителя кроткыи ученикъ, въ всемъ Ему последуя, глаголаше бо ко всемъ: “Братие и чяда о Христе възлюбленная! Не уншы есмь азъ Ионы пророка. Аще убо мене ради волнение се великое, иждените мене, и уляжет молва от васъ. Почто убо мене ради подвижетеся толико?” Обаче онем учителя ради и пастуха добраго всемъ спирающымся, изыскати хотящымъ, кто и откуду есть, иже таковаа словеса лживая на отца нашего и святителя възведыи. Обаче злому делатель не утаися, но всемъ въ явление [прииде неправедное еже на святаго Андреево облъгание], и пред всеми посрамлен и уничыженъ бысть. Святыи же Петръ ничто же не створи ему зла, но предъ всеми словесы учителныими поучивъ его, рече ему: “Миръ ти о Христе, чадо! Не ты се створи, но изначяла роду человечьскому завидяи диавол. Ты же отныне съблюдаися, мимошедшаа Господь да отпустить ти”. Князя же и весь причетъ же, и народ тако же довольне поучивъ, с миром отпусти. Сам же къ трудом труды прилагааше, данныи ему талантъ во сто хотя умножыти, смерение же тако же къ смирению приложы, и безъ лености прохождааше грады же и веси, поучавая порученое ему Богом стадо, ни труда убо, ни же болезнеи телесныхъ ощущая. Тако и въ старость приходя бяше, сирым же убо и вдовицам, и убогымъ, яко присныи отець являашеся[290].

Личность митрополита Петра занимает особое положение в истории Русского православия и истории России. О том, какое место ей было отведено в жизни российской государственности и идеях, оглашавшихся под сводами храмов Русской Церкви, можно судить, опираясь на выводы