Шрифт:
Закладка:
Уходил незваный гость тем же путем. Дверь в комнату была прикрыта, так что сквозняка отсутствующее стекло не создавало. Игорь сбегал на улицу, чтобы посмотреть, не остались ли под окном следы, и Мила, разумеется, увязалась за ним. Именно в тот момент, когда они вышли на крыльцо, к дому подошел Савелий Гранатов.
– Привет, – сказал он буднично, как будто его визит был само собой разумеющимся. – Как день прошел? Тебя больше не побили?
Кажется, они перешли на «ты». Что ж, пусть будет так.
– Нет, только ограбили, – сообщила Мила, которая была так рада его видеть, что ей становилось за себя неудобно. Пожалуй, этот человек слишком сильно занимал ее мысли.
– Это шутка? – осведомился он.
– Отнюдь. – И Мила коротко и четко рассказала о том, что произошло.
– Дела-а-а.
– Идите сюда, – позвал их Игорь.
Мила с Савелием подошли ближе. На талом черном снегу были отчетливо видны оставленные кем-то следы рифленой подошвы.
– Видите? – спросил Игорь у Савелия.
Тот присел, разглядывая отпечатки чьих-то ног, потом вскочил на ноги, сделал аккуратный круг по двору.
– Вижу. Любопытно. Черт меня подери, если я понимаю, что тут происходит.
– Эй, вы о чем? – с подозрением спросила Мила, которая ничего необычного не видела. Следы и следы. Ясно, что тот, кто вынимал стекло, а потом дважды лез через окно, не мог не наследить.
– О том, что следы разные, – спокойно сказал Савелий. – Тот, кто к тебе влез, был не один.
– В смысле?
– Ну, вот, смотрите, Камилла Александровна, – ее охранник, в отличие от архитектора, был готов объяснять то, что им, мужчинам, было совершенно очевидно, – вот здесь смазанные следы, как будто на ногах, поверх обуви, были натянуты целлофановые пакеты. Это, кстати, вполне понятно, потому что провести идентификацию не даст. Этот человек стоял тут довольно долго. И это тоже понятно, на то, чтобы вырезать стекло, требовалось время. А вот другие следы, и они очень четкие. Это кроссовки, сразу видно. Отпечаток примерно сорок – сорок первого размера.
– Для среднестатистического мужчины маленький, для женщины не совсем типичный, – задумчиво сказал Савелий.
Мила снова покосилась на его щегольские кожаные ботинки. Он поймал ее взгляд.
– У меня сорок четвертый размер.
Она смутилась, как будто ее застукали за чем-то неприличным.
– Я и не считаю, что это ты.
– Да, согласен, что это еще одна странность, – согласился Игорь. – И вот, смотри, еще. Такое чувство, что этот второй разбегался, чтобы подпрыгнуть и влезть в окно. Цоколь у дома высокий, но первый человек смог подтянуться без разбега, а у второго не получилось.
– Ну да, а тут, чуть в стороне еще и третий стоял. То ли на шухере, то ли просто ждал. И нога у него еще меньше, размера тридцать шестого, почти детского. Точнее, тот, с сорок первым размером тут, у кустов, был тоже. Они вдвоем стояли какое-то время, а потом один разбежался и в окно влез, а второй остался ждать и, похоже, нервничал, топтался на месте, с ноги на ногу переминаясь.
Мила с уважением смотрела на обоих мужчин. Сама она на подобные выводы, основанные на следах на грязном снегу, была точно не способна, о чем и сказала вслух.
– Мы с сестрой спортивным ориентированием занимались, – засмеялся Игорь. – Очень тренирует наблюдательность. Хотя тут все проще на самом деле. Ну видны же отпечатки, по ним лучше, чем по карте читать можно.
– Странно, очень странно, – снова повторил Савелий.
Пожалуй, теперь Мила понимала, что он имеет в виду. Три человека заранее запаслись снотворным для ее собаки, выяснили, в какое окно можно влезть, чтобы гарантированно не быть замеченными с улицы, принесли с собой стеклорез, и все это для того, чтобы в итоге унести четыре ничего не стоящие монеты? Или они все же искали что-то другое? Но что? Когда-то именно в подвале дома Погодиных хранились уникальные реликвии – древняя икона и осколок церковного колокола, но семь месяцев назад они были переданы в главный малодвинский храм и в музей, и больше в доме совершенно точно не было ничего мало-мальски ценного.
– Ладно, мальчики, – сказала Мила, вздохнув. – Второй снаряд, слава богу, тоже пролетел мимо. Будем надеяться, что и дальше все будет хорошо. А пока пошли в дом, я буду вас кормить.
– Я не пойду, – упрямо сказал Игорь. – Нам это запрещено правилами. Я буду в машине, Камилла Александровна. В семь часов приедет мой напарник, и я приведу его с вами познакомиться. Хорошо?
Спорить Мила не стала. Во-первых, кто она такая, чтобы нарушать не ею установленные правила, а во‐вторых, если честно, ей хотелось остаться с Савелием Гранатовым наедине. Архитектор выглядел уставшим, практически измученным, и ей не терпелось узнать, что именно выбило его из колеи. Они зашли в дом, где навстречу на слегка дрожащих лапах, но все-таки вышел Кактус, посмотрел сонными глазами, слегка шевельнул хвостом, показывая Савелию, что узнал и не возражает против его визита.
– Проходи, – любезно сказала Мила. – Вчера мне не удалось поразить тебя своим кулинарным мастерством, так что сегодня предприму попытку номер два. Сейчас приготовлю что-нибудь. Ты голодный?
– Что? Нет, я обедал, а до ужина еще далековато. Готовь спокойно, а потом с Кактусом вместе погуляем.
– Ты знаешь, это так странно, но впервые за полгода я чувствую, что живу, – призналась Мила, разбирая пакеты с купленной в супермаркете снедью. – С тех пор, как мама с Андреем уехали, я словно застыла в каком-то безвременье. Каждое утро у меня снова и снова наступал день сурка. Утром прозвенел будильник, надо позавтракать, теперь вот еще выгулять собаку и на работу. Уроки кончились, надо вернуться домой, по дороге зайдя в магазин, приготовить что-то, проверить тетради, подготовиться к завтрашним занятиям. Вечером – разговор с мамой и какое-нибудь кино. Ну, еще почитать можно. И все. Утром светает, вечером темнеет. И разговоры вокруг какие-то вязкие. Кто куда пошел, кто кому что сказал. Не знаю, как объяснить.
– Да что тут объяснять, – махнул рукой Савелий, – и так понятно. Вязкая топь маленького городка. Здесь еще летом ничего, когда солнца много и зелени, а зимой, когда темно и все снегом засыпано по самую макушечку, становится совсем невыносимо. Если бы
