Гастон сидел на земляном полу, прислонившись к каменной колонне. Он чувствовал, как вездесущий холод пробирался прямо к костям. Руки были заведены за спину и зажаты в колодки. Боль отдавала в плечи тупой пульсацией. Ноющие мышцы сводило судорогой. Кожа под стальными обручами на руках и ногах давно стерлась и превратилась в сплошную рану.

Иногда он слышал звуки. Где-то над головой скрипели половицы, иногда глухо хлопала дверь. Голоса раздавались приглушенно, слов не разобрать.

— Ублюдки, — рыкнул он пересохшим горлом.

За весь день они его так и не напоили.

Но несмотря на отчаянное положение, Гастон Лафор, капитан самой грозной когорты в легионе Отчаянных, был в ярости. Он ненавидел своих конвоиров. Он ненавидел людей, предавших его. И он ненавидел короля. Но прежде всего он был зол на самого себя. За то, что не смог опознать обман и тем самым подставил всех своих людей.

Он доверился Бернару де Ланкре, генералу Отчаянных. Старый друг предал Гастона. Если бы не письмо генерала, Лафор никогда бы не оставил свою когорту на южной границе и не отправился бы в Контерн.

Капитан был ослеплен радостной новостью. Маркграф де Валье сдержал свое слово. Он отправил письмо королю с прошением о помиловании всех Отчаянных, сражавшихся в войске его сиятельства, и Карл III удовлетворил это прошение.

И вот несколько месяцев назад Гастон получил то злосчастное письмо от генерала де Ланкре. Лафору надлежало прибыть в Контерн, чтобы принять пополнение и забрать грамоты о королевском помиловании всех бойцов его когорты.

Но вместо пополнения и грамот Гастона ждал арест. Он слишком поздно понял, за что его арестовывают. Больше полугода назад его когорта отказалась идти на восток Бергонии и усмирять местных мятежников. Раньше Лафору удавалось где взятками, а где и своим авторитетом избегать выполнения неприятных заданий. Он думал, что смог и в тот раз извернуться. Но нет, ему все припомнили. Гастон Лафор отказался стать палачом, и вот в Эрувиле теперь его ждала встреча с мэтром Сарсоном.

В день ареста Лафор решил вырваться из города. После чего он планировал добраться до своей когорты и уже вместе прорываться в марку Валье. Он верил, что, несмотря на сложившуюся ситуацию, Максимилиан примет их и обязательно придумает, как решить эту проблему. Если этого не сможет сделать маркграф, тогда никто не сможет. Лафор это знал наверняка. Но вырваться из города не удалось. В итоге, два десятка его бойцов были убиты, а он сам закован в цепи.

Некоторое время Лафора держали в Контерне, но потом с конвоем все-таки отправили в Вестонию. Иллюзий о своей судьбе, особенно после попытки освободиться, Гастон не питал.

Вчера они пересекли границу и сегодня вечером прибыли в Брезмон. Из обрывков разговоров его конвоиров Лафор понял, что здесь им предстоит пробыть около недели.

Невольно капитан оскалился. Он вспомнил дуэль маркграфа де Валье и барона фон Ноймарка здесь у стен Брезмона. Это было незабываемое зрелище. В тот день Лафора, наверное, впервые подвело его чутье. Он был уверен, что барон уничтожит мальчишку, но бастард сумел всех удивить. Причем впоследствии он продолжил это делать с завидной регулярностью.

Если бы кто-нибудь еще год назад сказал, что какой-то безвестный мальчишка-бастард практически уничтожит орден Багряных и заставит отступить самого Золотого льва, Лафор лишь посмеялся бы над странными фантазиями этого глупца.

Наверху снова послышался скрип половиц.

— Сучьи дети, — прохрипел себе под нос Лафор. — Поглоти вас всех Бездна!

Он чувствовал, как пульсирует кровь в висках, как гнев и ярость точат его сознание. Гастон многое сейчас отдал бы за возможность наброситься на своих мучителей. Мысленно он не переставал представлять, как своими зубами впивается в горло одного из них.

Голова Лафора гудела. То ли от побоев, то ли от голода и жажды. Скорее всего, от всего сразу. Но нет, он не сломается. Этот подвал не станет его могилой. Эти цепи — лишь временное неудобство. Он будет ждать удобного случая и обязательно нападет, когда это будет возможно.

Внезапно сверху послышались звуки открываемой двери. На лице Лафора появился хищный оскал. Похоже, боги услышали его молитвы.

За спиной раздался неприятный скрип несмазанных петель, и подвальную тьму разорвал свет масляного фонаря. Затем капитан услышал уверенные шаги. Лафор весь напрягся и попытался повернуть голову, чтобы разглядеть, кто именно пришел сегодня над ним издеваться. Но ничего не вышло.

В следующее мгновение шаги замерли прямо за спиной капитана, и он увидел свою собственную тень.

— Ну, чего застыл, недоносок? — прохрипел Лафор.

Ответом ему был странный шорох, а в следующий миг прямо у ног капитана рухнуло бездыханное тело денщика хозяина дома, Ролана Буке. Лафор его хорошо запомнил. Мертвые глаза денщика таращились в потолок.

Лафор дернулся и попытался взглянуть назад, но у него снова ничего не получилось.

— Кто ты? — прохрипел он, но ответа снова не получил.

Послышался характерный звон ключей и Лафор почувствовал, как с его запястий сняли колодки. Сердце капитана забилось сильнее. Он все еще не мог пошевелить онемевшими руками, но он точно знал, что свободен. Связка ключей упала у его ног. Неизвестный как бы давал понять: дальше — сам.

За спиной капитана послышались быстрые шаги на лестнице. Прежде чем неизвестный покинул подвал, Лафор хрипло произнес:

— Не знаю, кто ты и почему так поступил, но я благодарен тебе. Мое имя Гастон Лафор. Найди меня, и я верну тебе этот долг.

Глава 9

Покинув дом Броссара, я взобрался на крышу соседнего дома и принялся ждать. Бывший лейтенант Западной крепости, а также его денщик, Буке, знали намного меньше, чем их командир, так что я провозился с ними недолго. Как, собственно, и с конвоирами, сопровождавшими заключенного, услышав имя которого, я немало удивился.

Гастон Лафор, а это именно его привозили в тюремном фургоне в особняк Рогана, был арестован в Контерне, куда его заманили с помощью генерала легиона Отчаянных. Лафор доверял своему непосредственному командиру, за что и поплатился свободой.

Допросив командира конвоиров, я узнал, что Гастону Лафору выдвинули обвинение в неподчинении приказу отправиться на восток Бергонии. Свое положение капитан Отчаянных усугубил, когда оказал сопротивление во время ареста. В неравном бою с многочисленным гарнизоном Контерна погибли два десятка Отчаянных, а сам Гастон Лафор был закован в цепи. И теперь его везли в столицу на встречу