Малыш, увешанный корзинками и мешочками, мгновенно затерялся в толкотне торговых рядов.

Ди шла рядом, прижимаясь к его локтю. Рик повернул к ней голову:

— Ну, дорогая моя, скажи-ка мне, много я еще не знаю? Только честно.

Ди повесила нос:

— Ну, братья приходили несколько раз. Я им давала еду.

Совсем тихо сказала:

— И деньги.

— Как я догадываюсь, много? Ну говори же!

Ди прижала к себе его локоть, съежилась и кивнула, начиная шмыгать носом.

Рик Хаш ощутил ее ледяной ужас, мрачно посмотрел сверху вниз:

— Пойдем-ка домой, моя драгоценная. Кажется, нам пора поговорить. Как говорится, «хороша тряпка снаружи, какова будет с изнанки?»

Он почти волок ее быстрым шагом домой. Ди, тихо плача, вслепую, спотыкаясь, цеплялась за его локоть. Она чувствовала, как внутри ее Рика словно перекатывались тяжелые, неподъемные булыжники и с отчаянием думала: «Вот и все… Вот и все кончилось…»

Пройдя в дом, Рик Хаш буквально проволок ее в гостиную, захлопнув по дороге дверь, вырвал локоть, сел в кресло и мрачно посмотрел на рыдающую посреди комнаты девочку:

— Рассказывай.

— Я не могу! Лучше убей меня!

— Что-то у меня нет охоты шутить, — отрезал юноша, — Или ты забыла, что это стало невозможно?

Ди, давясь слезами, рухнула на колени:

— Рик, мастер, любимый, единственный мой, убей меня десять, сто раз, и давай забудем это!

— Сколько денег ты им дала? — спросил он, понимая, что дело не в простой жалости Ди к родственникам.

— Много… Не знаю…

— Но у меня мало золота, и оно на месте. Где ты взяла деньги?

— У Эн Ди, — обреченно сказала мертвым голосом Ди, — Он не считает его. Я говорила, что мне надо, и брала.

— Пока что я не вижу особенно ужасного, — нахмурился Рик, — Значит, начнем сначала. Как я догадываюсь, когда меня не было, пришел Шим. Так?

Ди кивнула, пошатываясь, поднялась на ноги:

— Прости, мастер Рик Хаш. Если я расскажу, то ты меня выгонишь. А если я не расскажу, то ты будешь мучить меня, пока я не расскажу. Потом все равно выгонишь. Я люблю тебя. Все равно люблю. Не терзай себя и меня, дай мне уйти. Люби свою Этли, Уголька, кого хочешь, но верни мои старые лохмотья и позволь уйти.

— Стоять, — сказал юноша, чувствуя такую боль, словно его душу разрывали пополам, — А ты та еще штучка, Ди. Поздно уходить-то. Значит, ты не знаешь, сколько золотых ты пожаловала Шиму?

— Нет, — устало сказала она, — Не знаю. Много. Здесь денег не считают.

— Это ты так думаешь, — с внезапной яростью заорал он, — Пошли к Эн Ди!

Демон оказался в столовой. Он меланхолически выпускал дым, иногда отпивая глоток мерцающего вина и снова задумчиво разглядывая его переливы в алмазном бокале. Ди шмыгнула носом. Эн Ди вышел из задумчивости и удивленно поднял брови, рассматривая их.

— Эн Ди, она брала у тебя золото? — без вступлений спросил Рик. Демон спокойно кивнул.

— И сколько?

Эн Ди поднял глаза к потолку, на миг прикрыл веки:

— Две тысячи восемьсот тридцать один золотой. Это не считая того, что она потратила на тебя, Рик Хаш. А общая сумма — три тысячи сто шестьдесят три золотых. А зачем ты спросил?

Рик Хаш, пораженный огромной суммой, застыл с открытым ртом.

— А ты не ошибаешься? — жалко спросила Ди, — Я и не думала, что так много…

— Сейчас проверю, — сдвинул брови демон, — Конечно, вряд ли ошибаюсь, но…

После секундной паузы Эн Ди усмехнулся, — Надо же, в самом деле ошибся. Не две, а три тысячи восемьсот тридцать один. И, соответственно, четыре сто шестьдесят три.

Рик Хаш медленно прикинул:

— Да ведь это какая тяжесть?

— Ну отчего же, — улыбнулся Эн Ди, — Это примерно половина твоего веса, паря. Чуть-чуть больше, чем половина. Один золотой весит восемь грамм, следовательно, те почти четыре тысячи червонцев весят менее тридцати одного килограмма. Тебя не держат ноги? Присаживайся. Смотри, как получилось.

Рик опустился на стул, испытывая непреодолимое желание хоть раз наотмашь съездить по безжизненному лицу Ди. Оно стало бледнее листа бумаги, возникшего перед демоном.

Эн Ди взял из воздуха тонкое стило, написал первую строчку:

— В первый раз твоя рабыня позволила себе немного, она взяла только двести одиннадцать монет.

Далее, через два дня, она взяла уже семьсот пятьдесят три гуланайдора. Затем, последовательно, каждые два дня, она брала пятьсот двадцать, четыреста девять, снова семьсот семнадцать, триста девяносто пять, четыреста сорок два и наконец, вчера — еще триста восемьдесят четыре монеты. Это, конечно, не имеет между нами значения, но если интересно, проверь, — демон подвинул исписанный цифрами лист юноше, — Всего — три тысячи восемьсот тридцать один новенький золотой, если интересно. Я как раз хотел поговорить с вами по этому поводу. Это слишком много для карманных расходов в Хаоне, Ди.

— Господи, — глухо сказал юноша, — Я совсем ничего об этом не знал, Эн Ди…

— Да-а, загадочная история, — сказал демон, и в его глазах мелькнули багровые огоньки, — А мне она говорила, что это ты посылаешь ее за деньгами. Мне показалось немного странным, что ты не придешь и не возьмешь сам, но у меня и без вас довольно хлопот.

— Теперь насчет веса, меня немного задело твое высказывание, монеты-де слишком тяжелы. Смотри, самая крупная сумма — семьсот пятьдесят три монеты, это только-то чуть более шести килограммов чистым весом. Выглядело это вот так, — демон взмахнул в сторону исчезающей стены. Рик увидел Эн Ди, сидящего с книгой и утвердившейся на его коленях Мартышкой Ло-рарараа. С шелестом приоткрылась дверь, и вошла Ди с какой-то сумкой из темной, плотной ткани:

— Рику нужны деньги, — сказала Ди, подходя к креслу в гостиной, где расположились демоны. Эн Ди оторвался от книги, небрежно махнул рукой, и чуть поодаль возник открытый знакомый Рику зеленый сундук с золотом:

— Бери, сколько надо, — сказал демон и снова уткнулся в книгу, поглаживая блаженствующую на нем Мартышку, — А где он сейчас?

— Сел обедать, — сказала Ди, наклоняясь с сумкой над сундуком. Рик словно бы нагнулся рядом с ней и с омерзением увидел ее дрожащие руки, набивающие сумку желтыми кругляшами.

Затем она с усилием подняла и накинула сумку на плечо:

— Спасибо, Эн Ди.

— Пустяки, — рассеянно отозвался демон, переворачивая страницу, — Ло, приглядывай за временем, а то я могу зачитаться.

— Ах-хм, — промурлыкала Мартышка, и стена снова вернулась на место.

Рик уронил голову на руки.

— Так вот оно как? Вот и вся твоя любовь, Ди. Говорил же старый Болас, говорил: «Никому не верь, а больше всего — женщине!»

Поднялся и с