Рик понял только, что над ним и его Ди совершается какой-то демонический обряд. Он зажмурился и откусил от маленькой красной книжечки. Вкус оказался приятным, и он как-то незаметно расправился с ней под одобрительные выкрики хохочущих демонов. Затем Дэвид снова попросил тишины:

— Товарищи, мы только что приняли в свои ряды молодых, но одаренных, может быть даже — ярко талантливых нелюдей. И если от нашего гражданства у них до завтра не заболят животы, то они станут Свои В Доску, а также качель, коляску, фотон, коромысло, пи-мезон и брашпиль. А теперь — шампанского, товарищи!

Они пили странное, пузырящееся вино, и Дэвид по очереди их обнял, расцеловав со словами:

— Ну, наших стало больше!

Возле трибуны один из полосатых взял в руки принесенный им предмет, называемый баяном, и начал играть, в то время, как второй выбивал дробь мелькающими ногами в черных тупоносых башмаках, сохраняя при этом скучное лицо и не вынимая рук из карманов. К Ди подошла Адмиральша Юри, расцеловала ее:

— Вы наши, а мы ваши. Отныне и навсегда. Я очень довольна тобой, девочка.

Расцеловала и смущенного Рика:

— А у тебя, мастер, самые тяжелые испытания — впереди. Не задирай нос. Но и не вешай. Все мы прошли их, пройдешь и ты.

— А где же Эн Ди? — недоуменно спросил Рик, оглядывая буйное веселье. Юри улыбнулась:

— Ты заметил, что нет и его игрушки? Он сделал ей подарок, о котором она долго мечтала. Эн Ди дарит ей себя. Они просили извиниться, что сегодня не придут. Ты расстроен?

— Д-да нет… — растерянно протянул юноша, — Я даже рад за нее. Но уж очень неожиданно это.

— У нас приняты и такие подарки, — кошачьи глаза Юри смотрели в упор, — Что может быть дороже этого, когда любой предмет роскоши достаточно только пожелать — и он есть?

От пристального взгляда Рик окончательно смутился и обнял Ди, словно бы ища у нее не то совета, не то спокойствия. Адмиральша улыбнулась:

— О нет, я пока далека от мысли подарить тебе себя. Пока далека, но — кто знает? Ах да, я забыла передать тебе еще вот что: завтра тебя желает видеть новый Герцог, ваш Архиерей. У него для тебя есть какое-то деликатное поручение в Миррор.

— Ну вот, — пригорюнилась Ди в спальне, снимая с юноши халат, — Вот и начинается. Как у Маленькой Мышки ее Тантару — то туда, то сюда…

— А это кто такие? — спросил юноша, укладываясь поудобнее. Ди вздохнула.

— Маленькая Мышка — это так зовут девчонку, а Тантара — он ее парень, ну и его работа очень уж разъездная да нервная. Он у них военный советник. Где какая война — туда и его. Если один день из десяти она его видит — так говорит тогда, что он домоседом стал… Говорит, его уже тысячу раз убивали, а ранили и вовсе не перечесть сколько. Так когда его убьют — для нее праздник, потому что по закону положено два посмертных выходных. Она иногда заходит поболтать. Мы же быстрей знакомимся, чем вы, мужчины. Вы как харраши, пока еще приглядитесь — обнюхаетесь.

Ди забралась на свое любимое место и улыбнулась:

— Ну да пока-то ты здесь. Добро пожаловать домой, мастер Рик Хаш! Как странно — и хорошо: чувствовать и тебя, и себя. Теперь-то я знаю, как тебе, любимый, сделать приятное…

Уже засыпая, Рик прошептал ей:

— Да, ты права. Теперь я всегда в тебе, даже когда ты не рядом. Теперь я понял, как это, когда одинаково хорошо десять раз в день — и раз в десять дней: время — только иллюзия.

— Есть ты и я, а все остальное не имеет никакого значения, — сонно подтвердила девочка.

Проваливаясь в сон, Рик отметил правильность ее речи, когда на него надвинулась мелодия, и незнакомый демон наверху запел: «Но вот хозяин гасит свечи. Кончен бал, и кончен вечер…»

Тяжелый звук гонгов плыл над Хаоном, когда Рик неуверенно вышел на улицу. Он отвык от холода Ахайя, хотя вроде бы и не покидал этот мир. Поежился под теплой, подбитой толстой, густой шерстью инопланетного зверя ламы кожаной курткой. В соседнем доме с треском захлопнулось окно, и Рик увидел скрывающееся за тяжелой портьерой лицо Декора. Ди уцепилась за его локоть, подергала:

— Ну, пошли?

Вздохнула:

— Да ты совсем одичал, мастер.

— Отвык от людей, — виновато пробормотал юноша.

Они неспешно зашагали вниз, к пристани по узеньким, остро пахнущим дымом, помоями и съестным, шумным улочкам: добротно, хотя и неброско одетые юноша и девушка. Не совсем обычный покрой их чересчур теплой одежды говорил встречным, что эта пара — откуда-то из более теплых краев, но и только, возможно — дети купца средней руки. Утро только началось, мимо них торговцы несли на базар свои укутанные тряпьем корзины, проезжали небольшие тележки с орущей в деревянных клетках птицей, мастеровые обходили дворы, предлагая починку утвари. Ди поманила мальчишку — носильщика, выбрав его, наверно, за новые корзинки и чистый мешок:

— Иди за нами.

— Надеюсь, у тебя легкая рука, добрая женщина. Я сегодня первый день, как вышел работать.

Ди рассмеялась:

— Почин неплох, потому что устраиваю пирушку и нагружу основательно.

Рик с улыбкой наблюдал, как она покупает вообще-то совсем не нужные им продукты, хлебные кругляши, бьющуюся в деревянных чанах свежевыловленную рыбу. Нагрузив малыша — носильщика разными припасами, Ди дала ему несколько монеток, назвала адрес и прибавила:

— Приходи каждый третий день, возможно, я иногда буду посылать тебя за покупками.

— Конечно, Ди! Как скажешь! — воскликнул мальчишка и сконфузился.

— Так ты ее знаешь, маленький плутишка? — ухватил его за волосы Рик. Мальчишка виновато заморгал:

— Ах, ваши милости, да как же мне не узнать свою родную сестру! Я и тебя знаю, господин вор. Да только не велено было признавать, а я проговорился.

Рик закатил глаз и тихонько зарычал:

— Кем не велено было?

— Да Шимом, конечно. Он денежки-то принес, и сказал, что продал ее вам, — сознался оборвыш, — Вы уж меня не выдавайте, а то он поколотит. А рука у него тяжелая.

Рик тяжко вздохнул:

— Хорошо, я не скажу.

Оборвыш, продолжая семенить справа, заглянул в его лицо:

— Да ты не сердись, господин вор! Это я же от радости проговорился. Смотрю — разодета она прямо как герцогиня, ну и не удержался.

— Смотри мне, — серьезно сказал Рик Хаш и дернул малыша за волосы, — А то узнаешь, какая у меня рука — тяжелее, чем у Шима. А