— Конечно, механического, — довольно сказал Рик, — Я должен научиться убивать автоматически, как только это станет необходимо.

Демон прищурился:

— Ответ неполный, но раньше об этом я не говорил. Тебе нечасто придется пользоваться холодным оружием, так что твои занятия с мечами, саблями, ножами и всем прочим носят цель общего развития так называемой моторики. Если хочешь знать, того же результата можно было бы добиться, обучая тебя, скажем, танцам.

Вор расхохотался:

— Ну ты и сказанул! Танцам!!! Это что, к моему горлу приставят нож, а я: «труляля-вуаля» и в пляс пущусь?

Эн Ди улыбнулся:

— «Есть многое, на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим исчислителям…» Хочешь убедиться, что я не вру?

— Да ну, быть этого не может, — фыркнул вор, бросая камешек в крепостной двор. Демон хлопнул в ладоши. Поднялся на ноги, достал из ниоткуда боевой, отточенный и заправленный как положено легкий клинок.

— Посмотри вниз. Видишь этого человека? Он совершенно безоружен. Он танцор. Иди и попробуй хотя бы поцарапать его. Убить-то ты точно его не убьешь.

Вор оказался внизу. Невысокий, тощий как циркуль человек изящно поклонился, и странно коверкая слова, представился:

— Абрам Шарон, ушитель танцеф, к фашим услукам.

— Рик Хаш, вор. Простите, но придется вас убить, — отсалютовал юноша. Человек с улыбкой поклонился, плавно отводя ногу чуть назад — в сторону:

— Желаю удаши, молодой шеловек.

Свистнула, рассекая воздух, сталь — ничего, кроме воздуха, не встретив. Шарон, любезно улыбаясь, стоял немного правее:

— Исяшнее, фы ше не трофа рупите! Фы ше упийца!

Меньше чем через четверть стражи вор с досадой отшвырнул от себя оружие и с размаху сел на песок:

— Эй а ты вообще-то не из воздуха, — спросил он, отдуваясь, мокрый как мышь. Учитель танцев сделал шаг к нему и положил сухенькую руку на плечо:

— Как фидите, нет. Если фы послушаете меня, то я скашу, што фам срошно, неметленно неопхотимы уроки. Простите мне, но фы твишитесь как чурпан. Фы скорее потохнете, шем отрешете хотя пы это крушефо с моефо рукафа.

К ним подошел Эн Ди. Как всегда, гигант-демон щеголял в просторных кожаных штанах, мягких невысоких сапожках и простой, без модных кружев, полотняной сорочке. Голову демон повязал красно-бело-синей тряпкой, став похожим на контрабандиста.

— Рат фитеть фас, торокой Энти, — поклонился Шарон, — Позфольте претлошить фам тапакерку.

— Премного обязан, не употребляю, — поклонился демон. Шарон достал маленькую коробочку, открыл. Внутри заиграла механическая музыка, и крохотные фигурки закружились в отделанном серебром и золотом пространстве. Шарон достал из коробочки щепотку чего-то, вдохнул через нос, поморщился и несколько раз громко чихнул.

— На здоровье. Как вы поживаете? — Эн Ди был сама любезность. Шарон молча поклонился.

— Вы понимаете, зачем я рискнул вас побеспокоить, Абрам Максович?

— Конешно, Энти. Молотой шелофек имеет ушасные твишения. Ошень досадны такие пропелы опразофания, просто нефыносимы! Но он уше терефянный, Энти, он ше софсем терефянный!

— Двойной гонорар, — улыбнулся Эн Ди, — и оплата по часам.

— Эн Ди, — поднялся на ноги вор, — он так плохо говорит, что я его еле понимаю.

— Исправим, — сказал демон и щелкнул пальцами. Между тем Абрам Маркович Шарон начал ощупывать плечи, колени, икры Рик Хаша железными прикосновениями тонких, холеных пальцев. При этом учитель танцев морщился, как от боли и досадливо цокал языком. Сказал он уже безо всякого акцента, хотя тем же голосом и с теми же приторными интонациями:

— Ах, даже не знаю, что и делать! Это будет для юноши ужасно больно. Посмотрите, дорогой Эн Ди, он весь деревянный, как лесоруб! Ему дрова рубить, а не убивать! И эти манеры. Нет, это разобьет мое старое больное сердце. И не просите меня, любезный. Я вас очень, очень уважаю, вы прекрасно, щедро платите, но учить этого юношу я отказываюсь даже за тройной гонорар. Ему это уже поздно. Дайте мне мальчика вполовину младше, и он станет двигаться как принц, и все будут думать, что он принц, даже если на нем будут грязные вонючие тряпки. А этот юноша, простите, опоздал, — Абрам Маркович Шарон печально посмотрел на вора и еще печальнее понюхал зеленый порошок из шкатулки.

— Хорошо. Я подумаю. Возьмите ваш гонорар, и большое вам спасибо, — сказал Эн Ди, доставая из кармана позвякивающий кошелек, — Возможно, у меня для вас скоро будет небольшая работа.

— Всегда к вашим услугам, — поклонился учитель танцев, пряча золото, табакерку и одновременно, отступая назад делая поклон достаточно низкий, чтобы лицо закрыли кудри старательно завитого парика, — Буду счастлив встретиться вновь, — и исчез, собираясь чихнуть.

Вор повернулся к демону:

— Так ты хотел, чтобы он сделал из меня придворного хлыща!

— Иногда невредно изобразить придворного хлыща, — поправил его демон, — Глупый ты еще. Учиться надо. Знать надо, как себя вести в том или другом месте, чтобы не выглядел ты, как… как не знаю кто. Это называется воспитание. Тебе нравится чувствовать себя посторонним под косыми взглядами какой-то компании? Уж если ты называешь себя вором, то ты везде должен быть как бы своим, незаметным, а не оседланным харрашем.

Вор расхохотался, кивнул:

— Все, ты меня убедил. Добрейший сеньор Болас говорил примерно то же.

— Тогда вернемся к нашим оседланным харрашам, — хмыкнул демон и они вновь оказались сидящими на крепостной стене, — Ты осветил не все.

— Это ты о чем? — растерялся юноша. Демон неодобрительно покачал головой:

— Вернись назад. С чего все началось?

После недолгого молчания Рик Хаш вздохнул:

— А, про типы ума? Ну, о механическом поговорили. Дальше у нас — эмоциональный. Он…

— Его пропускаем, — сказал Эн Ди, — Дальше.

Рик вздохнул совсем тяжко, уныло продолжил:

— Ну и третий, ум рациональный, который и вмещает в себя все мои иллюзии, создает мою собственную Реальность, используя его я и могу управлять событиями, осознавать себя и окружающую меня среду…

— Загудносил, как поп. Довольно.

— Да скучища же эта философия! — взмолился вор, — От нее только мозги пухнут, а толку чуть.

— Это хорошо, что пухнут, — заметил демон. Вор недоуменно посмотрел на спокойно достающего сигарету Эн Ди. Демон дружелюбно оскалился, — Если честно — часто кажешься себе дурачком?

— Да, блин, постоянно! Чем больше от тебя узнаю, тем глупее становлюсь. Скоро, кажется, до того «поумнею», что ложку начну в ухо нести. А сегодня с этим Шароном ты меня вообще к стене припер, впору сесть и плакать от злости: вот тебе, Рик Хаш, и все твои тренировки. Тюфяком родился, тюфяком и помрешь.

— Очень обидно было?

— Да, блин, сначала просто дико — он стоит, говорит так вежливо, улыбается, а его —