там происходит — неизвестно. Вот тебе и первая задача. Дам грамоты, поедешь послом, но необычным. В одиночку. Ты же вроде как приятель Халрику. Он тебе даже письма писал.

— Попытаюсь поразнюхать, — серьезно сказал вор.

Архиерей кивнул:

— Так. Хоть времена и меняются, но порядки-то те же. Простолюдин послом не бывает. Завтра придется устраивать балаган, жаловать вора дворянством. Какие земли хочешь?

Рик Хаш задумался. Перспектива стать вот так же сидеть в бумагах, судить да рядить его не порадовала. Он припомнил все, что ему могло пригодится. Вскинул глаз:

— Разве горцев?

Архиерей откинулся в кресле, задрав бороду, расхохотался:

— Ох, жулик! Ух, и хитрый же! От них никаких беспокойств с бумагами, все на честном слове, а?

Ухмыльнулся. Подмигнул:

— Быть по сему. Высочайше дарю тебе замок Шангу-Дуум, хотя это — если пристально вглядеться — горская лачуга. Разве, что в этом «замке» семь давно нежилых комнат, хлев и даже своя башня. Правда она почти развалилась. Так что готовься вступить в права горского дворянина, и будешь ты именоваться кавалер Рик Хаш дир Шангу-Дуум, и получишь кучу нервотрепки от разборок своих честных, но бедных и очень обидчивых дворян. Там дворяне почти все, даже те, кто пасут скот. Ты им как раз понравишься, так как у них воровать вовсе не грех. По крайней мере, у чужих. Кстати, это их «Дир», то есть «башня» означает, по нашему, баронство. Отстроишь свою башню заново, барон Шангу-Дуум, так тебя и вовсе зауважают. Золото есть? Как я тебя пожалую в баронство твое, так они у тебя «одалживать» попытаются. Смотри, много не давай — глупцом прослывешь. А дашь мало — скупым, хотя это не страшно. Ну да разберемся.

Герцог Гарай, он же Архиерей пощупал кувшин и налил еще:

— Разрешаю там обмолвиться, что ты со мной хлеб разломил. Это все равно, что братьями назваться. А меня там уважают. Пей, остывает.

— Ошарашил ты меня, — вырвалось у вора, — Может, тоже прикажешь танцам учиться, светскому обхождению и другим выкрутасам?

Архиерей пошарил на пустеющем блюде, выискивая печенье:

— А, чувствую лапу Клинка, то бишь Эн Ди. Да отчего же нет, милый? Мы теперь в верха выходим, нам это надо. Понравишься человеку — он с тобой будет работать, не понравишься — грызться. Дело известное.

— Что я, девка, чтобы нравиться, — начал было вор, но вспомнил о Ди и умолк.

Они помолчали, вор — пытаясь свыкнуться со своим будущим дворянством, отставной бандит — с государственными мыслями, с одинаково озабоченными лицами попивая остывающее вино.

— Слышь, Ар… Тьфу, Гарай! А полностью это как переводится на наш теротеро?

— Радужная чаша в башне на синей горе. Могу и герб заодно утвердить.

— Хмм… — раздумчиво сказал вор, — Что же, бывает и хуже. Но вернемся к оседланным харрашам.

— Чего? — переспросил герцог, ухмыльнулся, — А, ты про поездку! Ну и сказанул же. Ладно, про поездку.

Посерьезнел:

— Поручение номер два. Ты там пробудешь недолго. Дней десять или меньше. За это время тебе надо найти надежных людей во дворце и у этих… Новых попов, одним словом. Сделаешь это — обяжешь. Я слов на ветер никогда не бросал. Но через десять дней Тасбаль должен получить первые донесения от них. Ищи недовольных, обиженных — они легче всего будут работать. Такие есть везде.

Посмотрел прямо в глаза, жестко прибавил:

— Но не думай, что тебя защитят грамоты посла, дворянство или знакомство с Халриком, если они узнают, зачем ты приехал.

Помолчал и каким-то особенным тоном сказал:

— Будет и третье поручение, но не от меня. Его узнаешь завтра, после балагана. Все понял? Тогда завтра к полудню — сюда. И катись, видишь — сколько до вечера надо хоть прочитать? — неожиданно обиженно закончил герцог, — А ты отвлекаешь!

— Повинуюсь, мой лорд! — шутовски изогнулся в поклоне вор. Архиерей стыдливо надел маленькие очки и пробурчал, закрываясь бумагой:

— До завтра, горный жулик.

Рик Хаш уже шел к двери, когда его догнал недовольный рев:

— Эй, человек! Вина! Черта с два они сами догадаются!

В распахнутую дверь влетел лакей, с вымученной улыбкой несущий поднос с новым кувшином.

Навстречу вору попался Герт Дарн Тасбаль, как всегда, изящный, озабоченно шевелящий тонкими усиками, — О, Рик Хаш, рад тебя видеть!

— Один вопрос, господин Тасбаль, — перехватил его вор. Вельможа недоуменно приподнял бровь и отступил в нишу коридора:

— Что угодно сударю?

— Скажите, жива ли Гунольда?

Тасбаль понимающе кивнул и улыбнулся:

— Жива. Правда, она попала в немилость. Но почему сударь беспокоится о ней?

— Она первой подсказала, что мои манеры никуда не годятся, — честно ответил вор, — И я ей благодарен за откровенность. Пожалуй, я поеду поучиться у нее. Возможно, она сейчас бедна?

В любезном взгляде начальника тайной и уголовной полиции вдруг зажглось что-то человеческое.

— Я думаю, ты научишься, парень. Это не самое тяжелое. А теперь извини, герцог ждать не любит, — под пристальными взглядами Тасбаль по-приятельски хлопнул юношу по плечу и поспешил вперед, к дверям кабинета. Вор проводил его растерянным взглядом, соображая — почему это Тасбаль решил ободрить его на тайном воровском языке Побережья?

Он протолкнулся через скопление ожидающих аудиенции разряженных сановников, спустился по широким лестницам, кивая знакомым солдатам, неспешно побрел по площади, поплевывая под ноги, как всегда в периоды сильной задумчивости. Он пытался представить себя в толпе вельмож, как бы своего среди них — но у него ровным счетом ничего не получалось.

Вор тяжко вздохнул:

— Видно, придется учиться и танцам, Локки бы их побрал, и светскому обхождению, и еще один Эн Ди знает чему…

Он бродил по Хаону, не решаясь вернуться домой, где все станет напоминать о Ди, ее ласках, и ее предательстве тоже. Он совсем было повернул на улицу Гренадеров, к воровской таможне, но передумал, не желая сейчас столкнуться с Шимом. Вор знал, что бесполезно убил бы его. Тогда вор встряхнулся и решительно зашагал на Могильную, где жил единственный занимающий его воображение человек, не связанный ни с Ди, ни с политикой, ни с воровским миром. По крайней мере, делающий вид, что не связан. В общем, Рик Хаш шел к стряпчему.

Мальчишка — слуга, от которого, казалось, еще вовсю пахло навозом, провел юношу в кабинет законника. Здесь ничто не изменилось с прошлого раза — все те же давно не беленые стены, все те же в беспорядке валяющиеся вперемешку с бумагами толстые тома законов на письменном столе, и Харрен Лой в том же старом кафтане. Лошадиное лицо законника выразило искреннюю радость:

— О, кто к нам пожаловал! Господин студент собственной персоной,