Женя и Палий сидели очень удачно, у ближнего к дверям закругления стола, и тоже могли видеть почти всех. Есть положительные стороны в том, чтобы прийти в числе последних.

— А Инга Рыжова? — майор покосился в бумаги.

— Инга? — удивилась Алина. — Зачем ребенку присутствовать при таком… серьезном и не очень приятном разговоре?

— Да просто потому, что мне нужно кое-что уточнить у всех, кто в тот вечер был в доме и рядом с ним. А Инга достаточно взрослая шестнадцатилетняя девушка, так что её свидетельство может нам помочь.

— Она, скорее всего, на балконе, — отозвалась Ольга. — Я схожу и приведу её.

Женя порадовалась за Ольгу — та поняла, что не стоит сейчас спорить и что-то доказывать. Если Караваев решил, что Инга должна быть тут, значит, он всё равно настоит на своем. Пока Ольги не было, Алина спросила, не желает ли кто кофе или сока. Желание высказало сразу несколько человек, и горничная вкатила тележку с чашечками и кофейником, звякнули о фарфор ложечки, и обстановка сразу стала менее напряженной и официальной.

Ольга вернулась. Следом за ней в комнату проскользнула Инга с книгой в руках. Жене вдруг подумалось, что желание девчонки все время прижимать к себе какой-нибудь том похоже на способ иметь какую-то внешнюю поддержку и защиту. Инга, большую часть жизни проводящая с книгами, на подсознательном уровне воспринимает их как друзей и, возможно, гораздо комфортнее чувствует себя, когда книги рядом. А может быть, она просто решила почитать во время скучной взрослой беседы. Она и уселась сбоку у стены, за шкафом. И сразу открыла заложенную пальцем страницу.

— Итак, — тем временем произнес майор, — я бы хотел рассказать вам о том, что мы установили из событий, произошедших перед и во время убийства Вершинина. Предупреждаю сразу, что делаю я это не для того, чтобы держать вас в курсе дела, а только чтобы ещё раз проверить последовательность передвижений и действий всех вас в ту ночь и заполнить некоторые белые пятна.

Кто-то резко стукнул чашкой о блюдце. Дина принялась что-то шептать на ухо Алине. Но, заметив, что на них обращают внимание, смолкла.

— Вначале о самом убийстве. — Майор прокашлялся. — Вершинина, и это подтвердила экспертиза, ударили по голове одним из мечей, висевших у камина. А точнее, тем, что поменьше. После этого меч вымыли в морской воде, удалив все отпечатки пальцев и смыв кровь, и повесили обратно на стену гостиной. Раненый упал в воду, не смог выплыть и захлебнулся. Вот такая последовательность. Время смерти — примерно с часу до трех часов ночи. Скорее всего, два часа или половина третьего.

«Скорее всего, я в это время уже спала» — подумала Женя. — Я знаю только, что около полуночи или чуть позже Сашка разговаривал на пирсе с Алиной. Но знает ли об этом майор? Её мысль зацепилась ещё за что-то, но возможности обдумать это пока не было.

— А теперь начнем по порядку. Ужин начался в семь часов вечера. Присутствовали все, кроме Вершинина. Он приехал последним, около восьми. Очевидно, был голоден, потому что когда примерно в полдевятого все пошли танцевать, он остался в столовой и продолжал ужинать. Кроме него, тут оставался Никита Игоревич Дунаев, да и все остальные время от времени заходили. Так?

Гоблин кивнул. Он сидел, уложив на стол локти, и внимательно слушал Караваева. Прочитать что-либо на его лице было невозможно, но Жене показалось, что он чем-то раздражен, хотя и усиленно это скрывает. Впрочем, спокойных и нераздраженных сейчас в комнате было мало. Разве что парень с портфелем, Палий да сам майор. Остальные сдержанно психовали.

Танцы продолжались примерно до половины одиннадцатого, потом в гостиную подали десерт: фрукты, мороженое и клубнику со сливками, и госпожа Ротман отпустила горничных, всех троих. Они отправились на остановку автобуса и уехали в город. Кондуктор автобуса это подтвердила, в такое позднее время пассажиров было немного. А охрана засвидетельствовала, что больше горничные в ту ночь не возвращались.

Жене показалось, что дверь столовой слегка дрогнула, и раздались тихие удаляющиеся шаги. Или это ей показалось? Хотя было бы странно, если бы горничные не пытались подслушивать.

Около одиннадцати часов вечера танцы закончились, и ещё примерно полчаса все, кроме Инги Рыжовой, оставались в гостиной. Туда пришел и Вершинин. Пинчук и Ротман сняли со стены шпаги, а Дунаев — меч. Шел общий разговор. Инга ушла раньше, ещё до танцев. Она поднялась на балкон и там читала до темноты. Потом пошла к морю и уселась в шезлонге на пирсе. На том, который слева от дома.

— Откуда вы это знаете? — удивилась Инга. — Хотя все так и было.

— Вас видели несколько человек, — ответил Караваев. — До которого часа вы пробыли на пирсе?

— Не знаю, я сидела одна, слушала плеск воды и незаметно уснула. Проснулась потому, что замерзла, и пошла к себе. Мамы ещё не было. На часы я не смотрела, очень хотелось спать.

Наверное, не только Жене пришла в голову мысль о том, что Инге тут довольно одиноко. Скучно общаться с взрослыми людьми, занятыми своими воспоминаниями, неинтересно слушать их разговоры. Лучше читать или сидеть у моря.

— В половине двенадцатого в гостиной никого уже не оставалось. Последним ушли Алина Оскаровна и Ольга Георгиевна. Они собрали стаканы и тарелки, оставшиеся на столиках, и увезли тележку с грязной посудой на кухню.

— Правильно, — кивнула Алина. — Потом мы пошли гулять, вокруг дома и к морю. Мы поднимались на левый пирс, но дошли только до середины. Боря заиграл на гитаре и мы вернулись его слушать.

— Кроме Бориса, на террасе сидели Надежда Федоровна и Василий Игоревич. Евгения Аркадьевна и Дина Станиславовна совершили короткую прогулку и вернулись в дом, чтобы переодеться. Потом Дина Станиславовна встретила Дмитрия Александровича и увела его на балкон для серьезного разговора.

Все завороженно слушали рассказ майора, казавшийся слишком сложным из-за бесконечного упоминания их полных имен и отчеств. Все вместе они звучали странно и непривычно. Дина страдальчески морщилась, а Пинчук от внимания даже рот приоткрыл.

— Никита Игоревич и Вершинин, — тут все напряглись, потому что майор, оказывается, называл по имени и отчеству только живых, — бродили туда-сюда. Причем, почти у всех вас были с собой бутылки с различными спиртными напитками, постепенно уменьшающимися в количестве, так что запоминали вы происходящее все более смутно. Никита Игоревич, в конце концов, уселся на скамейке в кустах, меч он оставил то ли там,