— Тот арбалет, что висел на стене, был заряжен совершенно другим болтом.

— Разве? — удивилась Женя.

— Точно тебе говорю. Тот болт был игровым, с резиновым наконечником. Такая круглая пупочка. А этот — боевой. Я не уверен насчет древка, оно, вроде бы, похоже, но с наконечником я ошибиться не мог, этот — совершенно другой. Я когда-то, ещё в институте, мечтал о луке или арбалете, даже материал подбирал, чтобы самому сделать, но дальше старой автомобильной рессоры дело не пошло. Так что рассматривал Борькин очень внимательно, и даже со стены снимал ненадолго. Довольно прилично сделанная вещь, с хорошим натяжением, килограммов восемьдесят. Из такого боевым болтом точно убить можно.

— А наконечник сложно заменить?

— В принципе, можно. Но тогда у болта сместится центр тяжести, и стрелять им станет сложнее. Хотя, если с близкого расстояния…

— Стреляли почти вплотную, не дальше пяти метров, — Женя поежилась. — Одеяло насквозь пробито в двух местах.

— Ладно, об одеяле потом, — перебил её Палий. — Так что там насчет тапочек?

— Да просто я не хочу, чтобы сейчас помимо всего прочего начались выяснения, что делал Борька у меня в комнате ночью. Мы с ним договорились, что он об этом будет молчать. Но с утра принесло Ольгу, и она увидела этот дурацкий сланец около кровати. Ну и решила, что кто-то у меня ночевал. — Женя говорила, очень сомневаясь, что её слова звучат убедительно.

— То есть ты хочешь, чтобы никто не подозревал, что у вас с Ротманом роман? — рассмеялся Палий. — Ради душевного спокойствия Алины, что ли?

— В том числе! Совершенно не хочется выглядеть в её глазах подлой соперницей, тем более, без всяких оснований.

— Ага, значит, ты хочешь, чтобы я выступил в роли твоего тайного возлюбленного? А основания?! Одни только синие шлепанцы? — возмутился Палий. — Нет уж, милая, если ты решила запудрить Ольге мозги, придется нам с тобой разыграть хотя бы примитивную пародию на адюльтер. Заодно будем надеяться, что слухи об этом невиданном событии услужливые друзья донесут и до Марка — пусть побесится.

— Ох черт, я не подумала о том, что эти слухи донесут заодно и до твоей жены… — ахнула Женя. — Нет, тогда представление отменяется, мне совершенно не хочется быть причиной твоих семейных разборок.

— Какой жены? — до крайности удивился Палий. — Разве Дина не сообщила тебе, что я развелся? А я-то думаю, почему мне никто соболезнования не выражает!

Женя пожала плечами, хотя её тоже удивила скрытность Дины. Обычно при встрече подруги выкладывали все известные им новости о бывших соучениках.

— Она, небось, и про то, что я из Москвы уехал, тоже не сказала? А, ну понятно, она же с моей бывшей — подруги, вот и пытается мою семейную лодку снова на воду спустить. Вне зависимости от моего желания. Представляешь?

— Нет, не представляю, — честно ответила Женя.

— Так что в данный момент ты можешь не заботится о том, что доложат моей жене. Бывшей жене. Давно пора лишить её некоторых иллюзий.

— Ох, Митька, если бы я знала, то точно к тебе бы с этой идеей не сунулась, — мрачно прикусила губу Женя, и чтобы сгладить хоть немного неловкость ситуации, налила ещё стакан «Нарзана», хотя пить ей уже не хотелось.

— Тут, Женька, есть только одна серьезная проблема, — Палий потопал ногами. Сланцы были ему почти впору, только слегка велики, что для шлепанцев вполне допустимо. — Эту обувь не носят с носками.

С этими словами он, ухмыльнувшись, стащил носки и сунул их в карман.

— Ну вот, теперь все в порядке, и мы можем начинать морочить голову Ольге и всем остальным. Пошли?

— Ладно, пошли! Надеюсь, что Борька сдуру не кинется при всех предъявлять претензии на свою обувь.

Женя выглянула в окно и обнаружила, что на террасе никого уже нет. Наверное, собрались где-то в доме. Даже на пляже не осталось ни души, и только желтело забытое кем-то полотенце. Море было все так же безмятежно и лазурно. Сколько продлится этот томительный штиль? Женя вдруг решила, что сегодня обязательно пойдет купаться. Потому что Инга права — море осталось прежним, несмотря ни на что. И пусть неизбежно и непоправимо изменится все остальное, но что-то должно быть в этом мире константой. Пусть — море.

Прежде, чем спуститься вниз, Женя вышла из холла на балкон. Днем тут было даже уютней, чем ночью. Несколько экзотических растений в больших горшках, пара плетеных кресел и стеклянный столик с девственно чистой пепельницей. Инга при её появлении подняла голову и улыбнулась. К удивлению Жени, сегодня она читала «Золотого теленка». На столике лежала стопка разнокалиберных изданий, распечатанный пакетик чипсов и карамелька.

— Приехал следователь, — сообщила Жене Инга. — Загнал всех внутрь.

— А ты почему не пошла? Наверное, скучно сидеть тут и не знать, что происходит.

— Во-первых, мне совсем не скучно, а во-вторых, мама не хочет, чтобы я там под ногами крутилась.

«Ах, ну да, — подумала Женя, — Ольге совсем не желательно, чтобы ребенок слушал воспоминания, в некоторых из которых она выглядит не самым лучшим образом. Особенно те, которые касаются её легкомысленного романа с отцом Инги».

— Ладно, тогда я все же пойду туда, — вздохнула Женя. — Хотя если бы кто-то предложил мне не крутиться там под ногами, я бы не возражала.

ГЛАВА 9

Почему-то все оказались в столовой. Наверное, тут было светлее, чем в гостиной, а значит, можно было наблюдать за выражением лиц. Об этом говорило и то, что майор Караваев сел спиной окнам, так, чтобы свет падал на остальных. Женя вошла и остановилась в раздумье, куда бы пристроиться ей. Палий вскочил и придвинул к своему стулу ещё один. Правда, и Гоблин тоже поднялся, но Митя успел раньше.

Майор сидел и неторопливо перебирал какие-то бумаги и фотографии, выложенные из синей пластиковой папки. На некоторые он смотрел с таким интересом, словно видел их в первый раз. Скорее всего, так и было. Женя заметила притулившегося у горки с фарфором незнакомого молодого человека со скучающим выражением лица. У его ног стоял здоровенный кожаный портфель, из тех, которые были в ходу лет тридцать назад.

— Все собрались? — спросил майор, обводя комнату взглядом.

— Кажется