– Да что с тобой? – прошептала я отражению в зеркале.

Я открыла воду, намочила ладони и похлопала себя по горящим щекам. Но это не помогло. Вцепившись в раковину руками, я сделала серию глубоких вдохов-выдохов. Тоже не сработало. Тогда я сделала то, что меня успокаивало: прошлась зубной нитью и причесалась.

Кажется, мне немного полегчало.

Я смотрела запястье, на котором должен был остаться ожог от прикосновения Рэймонда. Но увидела только бледную кожу с тонкими венами.

Напоследок глубоко вздохнув, я вышла из ванной. Рэймонд стоял в коридоре, рассматривая фотографии, висящие на стене.

– Это твоя семья? – он перевел на меня взгляд.

Я встала рядом с ним и тоже стала рассматривать старое фото, хотя и так знала, что на нем изображено. Это были мои родители.

Их брак не был долгим и счастливым. Отец ушел из семьи, когда мне было три года. Сколько себя помню, мать ни разу не сказала о нем хорошего слова. Она трудилась на двух работах, чтобы прокормить нас, пока отец делал вид, что меня не существовало. Он появился в моей жизни только за год до своей смерти. Словно чувствовал, что больше мы не встретимся, и нужно проститься.

– Это родители, – тихо ответила я, чувствуя на себе пронизывающий взгляд. – Мама живет в Детройте, а папы не стало два года назад.

– Соболезную, – печально произнес Рэймонд. – Прости, что спросил.

– На самом деле мне не так больно, как должно быть, – я подняла на него взгляд.

Я не поверила, что смогла это произнести вслух. Я сказала Рэймонду то, что никому не говорила.

– Я не помню отца толком, – продолжила я. – Рак желудка уничтожил Кайла так быстро, что мы увиделись с ним только в последний год его жизни. Отец бросил меня и маму, когда мне было три года. Он ни разу не пришел ни на один праздник. Когда мне исполнилось двадцать, отец впервые явился на мой день рождения. Кайл сказал, что ему недолго осталось, – я протяжно вздохнула. – Я так и не нашла с ним общий язык. Кайл считал, что я все делаю неправильно: выбрала не тот колледж, не того парня. Отцу не понравилось, когда я постригла длинные волосы. А когда его не стало, я не смогла выдавить из себя слезу. На его похоронах плакали все. Даже моя мать. Но не я, – мои глаза растерянно блуждали по лицу Рэймонда, который все время на меня внимательно смотрел. – Ты считаешь меня жестокой?

– Это твое право, – ответил Рэймонд низким голосом. Он наклонил голову, и его теплое дыхание заскользило по моему лицу. – Ты не должна лицемерить, поддаваясь негласному кодексу плакать над гробом. Зачем делать насильно то, чего не хочешь? Чтобы показать сожаление и боль от утраты для родни? Шли каждого из них к черту с их псевдосочувствием. Они прольют слезу, запьют ее кагором и завтра все забудут. А ты вынуждена все оставшиеся дни жить с тем, что твой отец пришел лишь перед смертью.

«Прижми или оттолкни», – в голове крутилась единственная мысль, когда Рэймонд стоял опасно близко.

Наверное, я сошла с ума, думая больше о его губах, чем о словах. Я рискнула снова взглянуть в его лицо.

– Скажи, – Рэймонд обхватил мою руку своей теплой ладонью. – Ты из-за отца начала употреблять наркотики?

От досады я горько вздохнула.

Хотелось, чтобы Рэймонд рукой, сжимавшей мои пальцы, привлек меня к себе и прижал к губам. Хотелось вздохнуть его аромат, к которому я успела привыкнуть. Хотелось минимум разговоров и максимум действий.

Но на что я могла рассчитывать в такой момент?

– Нет, – пробормотала я. – Кайл здесь ни при чем.

– Ты когда-нибудь расскажешь? – спросил он.

Мне казалось, что из квартиры исчез весь воздух. Я не могла дышать, пока в моей голове крутились мысли о том, чтосо мной сделали бы татуированные руки Рэймонда.

– Когда-нибудь, – прошептала я, потому что голос пропал.

После моего ответа Рэймонд выпрямился в полный рост, отчего стал вновь выше меня на голову. Моя кожа все еще полыхала от его дыхания.

– Собирайся, – твердо произнес Рэймонд, кидая мягкий взгляд на мою пижаму. – Я тебе испортил настроение своими вопросами. Мне нужно загладить свою вину. С меня мороженое и пара анекдотов.

«Какое к черту мороженое?» – кричала каждая клетка моего тела в протест.

Но Рэймонд не виноват, что мою больную голову посещают подобные мысли, когда он находится рядом.

– Лин, – Рэймонд снова растянул мое имя, словно ему нравилось его говорить. Он подтолкнул меня в сторону гостиной, – иди переодевайся. Я люблю Микки Мауса, но на улице прохладно.

Я послушно закрылась в спальне и, рухнув на кровать, зарылась лицом в подушку. Мне срочно нужно привести свои мысли в порядок.

– Ты не забрала пальто, – послышалось из гостиной. – Мы можем съездить за ним.

Я совсем забыла про свою кашемировую потерю.

Поднявшись с кровати, я выудила из шкафа серую толстовку и джинсы и переоделась. Затем осторожно сняла с плечиков косуху Рэймонда. Напоследок вдохнув его аромат, я покинула спальню.

Глава 14. Для полета в космос ракета не нужна

Рэймонд

Влажный промозглый воздух обрушился на нас, когда я и Линдси вышли на улицу. Мы держали путь к моей машине, которую я оставил за углом дома. Приблизившись к «Мустангу», я увидел, что рядом с автомобилем ошивался подозрительный тип. Склонившись, он рассматривал салон машины через водительское окно, но, заметив нас, выпрямился в полный рост и направился в нашу сторону.

– Эй, братан, не найдешь пару баксов? – послышался его хриплый голос с акцентом.

Я повернулся к Линдси, поймав ее пристальный взгляд.

– Здесь небезопасно, – сказал ей. – Возвращайся домой.

Вместо того чтобы послушаться меня и уйти, она закатила глаза и шагнула вперед. Черт бы побрал ее несносный характер! Я моментально схватил ее за руку и притянул к себе.

– Что из слов "иди домой" тебе непонятно? – рявкнул я, но мой грубый тон ничуть не смутил Линдси. Она вскинула подбородок, и в ее глазах проскочил азартный блеск.

– Прогоняешь меня? – она изогнула бровь и выглянула из-за моей спины, посмотрев на парня. Он уже успел подойти ближе, демонстрируя смуглый оттенок кожи. – Диего, где твои манеры? Это мой гость.

– Я думал, что это залетный, – латинос с характерным звуком сплюнул на тротуар и прошел мимо нас. – Буэнос ночес.

– Ты не боишься жить в этом районе? – спросил я у Линдси, когда мы сели в машину. Мотор зашумел, и «Мустанг» сорвался с места.

– Нет. Я родом из Детройта, – Лин пожала плечами. – Это раньше Гарденкрест считался криминальным районом. Но сейчас тут многое поменялось.

– Вообще-то я родился в этом городе и знаю о нем больше тебя, – я притормозил на красном сигнале светофора и покосился в сторону