«Достоевский как зеркало…». Нет, это Лев Толстой как зеркало[46], про Достоевского была другая тема, сейчас уже не вспомнить. Тогда старшекласснику Сергееву роман показался заумным и нудным. Теперь же он с удивлением обнаружил, как много упустил или просто не понял. Читать приходилось в полумраке, с которым плохо справлялась единственная тусклая лампочка, и Андрей напрягал зрение до головной боли, стараясь уложиться в отведенные четыре дня. Окулисты, конечно, такой режим работы осудили бы, но читал же Горький в детстве по ночам при свете самодельных свечей[47], и ничего, на всех портретах без очков.

Смотрящий по камере вор-рецидивист по кличке Угрюмый взял Андрея под свое покровительство после того, как доктор вылечил его шейный радикулит, сделав несколько сеансов точечного массажа. Сергееву определили престижное место на нарах второго яруса, недалеко от самого Угрюмого, уважительно называли Айболитом и даже позволили сидеть за столом, рядом с татуированным бугаем по кличке Гиря, исполняющим при Угрюмом роль цербера.

Каждый день Андрея вызывали на допрос. Дознание вел все тот же капитан, и беседы с ним не отличались разнообразием. Капитан все время давил, то обещаниями, то угрозами вынуждая к признательным показаниям. Андрей упорно вину отрицал, не вступая в долгие дискуссии, поскольку понял, что это бессмысленно. Допросы длились по несколько часов, и возвращался после них в камеру Андрей измотанный и мрачный. После одного из допросов его пригласил на разговор Угрюмый.

— Расскажи-ка мне, Айболит, поподробней, что тебе мусора шьют? — спросил вор.

Андрей, все еще под впечатлением от встречи с капитаном, подробно обрисовал ситуацию.

— И что конкретно у следака на тебя есть?

Андрей перечислил.

— Это все?

— Все, что я знаю. Ничего другого на допросах не звучало.

— Фуфло, — подумав, сказал Угрюмый, — на венчании[48] тебя любой доктор[49] отмажет.

— Что же делать?

— Твое дело сейчас не петь. Все отрицай, никаких бумаг не подписывай. Думаю, скоро тебя выпустят. Хвост, конечно, навесят и копать продолжат. Им дело так и так закрывать надо.

— Хорошо, если выпустят. На воле я хоть что-то предпринять смогу.

— На воле, Айболит, ты будешь, когда муть[50] с тебя снимут. А до этого будешь в наморднике[51]. Я дам тебе маляву к Черкасу.

— А кто это?

— Города хозяин. Ему тоже маньяк западло, из-за него мусора совсем озверели, дышать не дают. Черкас сам этого гада ищет, может, что и подскажет…

Андрей повернулся на бок, натянул на голову тонкое одеяло и закрыл глаза, стараясь уснуть. «Зек спит, срок мотается» — так перефразировали обитатели камеры поговорку про спящего солдата. Малява Черкасу надежно спрятана под стелькой ботинка. Осталось только ждать, когда следствие наконец разберется и обвинение с него снимут. Должны разобраться, не все же в милиции такие упертые, как капитан Скворцов.

Андрей еще не знал, что тюремные испытания для него не кончились.

Глава 28

Характерная для профессионального спорта нездоровая конкуренция: подкупы тренеров и судей, договорные матчи, устранение соперников грязными методами — не коснулась советского спорта. Честная победа для наших спортсменов важнее званий, наград и титулов.

Из статьи в газете «Советский спорт»

Около кабинета майора ждала девушка. Короткие темные волосы растрепаны, глаза тревожные, лицо грубоватое, с тяжелым подбородком.

— Вы ко мне?

— Да, я по… — Девушка запнулась, на глаза навернулись слезы, она шмыгнула носом, достала платок. Шастин взял посетительницу под локоть, провел в кабинет, усадил, налил стакан воды. — Я по поводу убийства Котовой.

Слегка подрагивающей рукой девушка взяла стакан, сделала несколько глотков. Шастин придвинул к ней коробочку с леденцами. Он читал, что сладкое способствует умственной деятельности, и держал при себе небольшой запас.

— Угощайтесь.

Девушка помотала головой, достала из кармана конфету, развернула фантик, сунула конфету в рот. Бумажку аккуратно бросила в мусорную корзину.

— Я знаю, кто убил. Это он, Пашка.

Анна Гаврилова, близкая подруга Котовой, тоже член областной сборной, запинаясь и подбирая слова, рассказывала о романе Татьяны и боксера Павла Клинова. Шастин смотрел на Гаврилову и думал, что они с Котовой очень разные. По крайней мере внешне. Татьяна — высокая, худая, длинноногая. Гаврилова — приземистая, ширококостная, с крепкой крестьянской фигурой.

Со слов Гавриловой, роман начался полгода назад. Павел каждый день встречал Котову около училища, провожал домой или на стадион, дарил цветы. Но всегда ужасно ревновал. А неделю назад Гаврилова случайно стала свидетелем бурной ссоры между влюбленными. Павел кричал на Татьяну, обвинял в неверности, угрожал, даже один раз замахнулся. Только из-за присутствия Гавриловой не ударил. Убежал, сказав, что убьет.

После ухода Гавриловой Шастин достал из мусорной корзины фантик, прочитал название конфеты и набрал номер научно-технического отдела.

Клинова задержали этим же вечером. При обыске его квартиры нашли плащ, пуговицы которого были идентичны обнаруженной в руке Котовой. Одна пуговица на плаще отсутствовала.

Начальник городского отдела милиции подполковник Зубатов светился от радости.

— Ну спасибо, майор, за трое суток двойное убийство раскрыл! Я рапорт твоему руководству напишу, буду о внеочередном звании тебе ходатайствовать.

— Почему двойное, товарищ подполковник? Если считать, что Котову Татьяну убил из ревности Клинов, то какое отношение он имеет к первой жертве?

— Выясним какое. Почерк одинаковый — молодая женщина, задушена розовым шарфиком, в том же районе. Таких совпадений не бывает.

— Не бывает, — согласился Шастин. — Только с арестом Клинова мы поторопились. Не убивал он Котову.

— Почему, майор? Мотив есть, алиби нет, улики налицо. К тому же боксер, человек несдержанный, несколько раз задерживался за участие в драках.

— Кроме пуговицы и якобы произошедшей ссоры с убитой у нас на Клинова ничего нет. Свидетель видел выбегающего из парка коренастого мужчину среднего роста. А Клинов под метр девяносто. Пуговицу ему могли подбросить, а то, что он боксер и драчун, как раз в его пользу свидетельствует.

— Это почему?

— Не тот психотип, товарищ подполковник. Клинов может случайно убить в драке. Но не будет он хладнокровно девушку на дорожке парка поджидать и шарфиком душить.

— А кто будет, есть у тебя предположения?

— Есть, товарищ подполковник, я практически уверен, что убийство совершила подруга Котовой, тоже член сборной области Анна Гаврилова.

— Ревность? Парня не поделили?

— Ревность, товарищ подполковник, только спортивная.

— Это как?

— Сборная области едет на соревнования в ГДР[52], количество мест ограничено, Гаврилову не взяли, у нее результаты хуже, чем у Котовой.

— И ты думаешь, что Гаврилова из-за этого пошла на убийство? И можешь доказать?

— Есть улики. Во-первых, Гаврилова любит конфеты «Тянучка», фантики из той же партии, что мы на месте