Шрифт:
Закладка:
— Есть, но не дам, тебе за руль еще садиться! — в очередной раз отказала Кира.
Макс поймал сочувствующий взгляд Муравина и разозлился. Да понял он, наконец, за что Гошка его обозвал на мальчишнике! Понял, а толку? Два раза в реку не войти, Кирка не простит, а он, Арканов, без нее дальше не жить будет, а прозябать. Бабуля так говорила: зябко, прозябать — ее словечки. И еще — заполошный. «Максимушка, заполошный ты какой. Остынь, подумай, не руби сразу-то, беду нарубишь», — повторяла она ему часто. И подкладывала на тарелку драников. А он «остывал», наевшись, и правда — голова как-то по-другому начинала работать. Не иначе, волшебными были те драники… Не было бабули рядом, когда женился, вот и нарубил беду!
— Хватит себя оплакивать, Макс, некогда, чесслово! У меня деда убили, тебе что, наплевать?! Думай давай, кого подключить, чтобы узнать об Ионе Мельцере. Родионова?
— Киря, давай его напоим и спать уложим на пару часов, а? Он никакой, не видишь? — осадил ее Муравин.
«Гошка, друг! Все понял!» — с благодарностью подумал Максим. Да, ему нужно выспаться — ночь прошла, глаз не сомкнул. Только заснуть-то как?
— Ладно. Выпей вот это. Не бойся, не отрава, травяной сбор — дед пользовался, засыпал легко. И иди в его комнату, ложись на диван.
Макс залпом выпил приятный на вкус напиток, взял из вазочки вафлю, за ней — вторую.
— Плед в шкафу на полке, — крикнула Кира, когда он уже закрывал за собой дверь бывшей спальни Бранчевского.
Он уже здесь ночевал однажды. Два года назад. Был в городе, выдумал, что машина сломалась, попросился на ночлег. И знал, что дед на даче, а Лушников в отъезде. Всю ночь продремал чутко, ждал, когда дверь откроется и Кира войдет. Идиота кусок, как мог о ней так подумать?! Утром от стыда глаза прятал. А она… улыбалась…
Кажется, заснул он сразу, словно окунулся с головой в черную жижу — вязкую, маслянистую, да еще и с дурным запахом. Сначала даже подумал — тонет, сил сопротивляться засасывающему болоту не было, да и дышал ли еще? Смирился почему-то, не сопротивлялся. Пока под ногой вдруг не попалась твердая кочка. Оттолкнулся и всплыл. Глубокий вдох свежего воздуха, ужас и облегчение — всего-то сон, а он уже с жизнью попрощался. Первое, что увидел, — два лица: Гошкино и Кирино.
— Ну ты и орал! — толкнул его в плечо Муравин и улыбнулся с явным облегчением. — А потом вдруг перестал дышать и затих. Я подумал — все, капец Арканову.
— Сон дурной приснился, да, Максимушка? — погладила его по голове Кира, а он вдруг испугался ее слез: всего-то две, и то торопливо вытертые тыльной стороной ладони.
— Да, — только смог выдавить Арканов и вновь глубоко вздохнул. — Наверное, меня из полиции попрут из-за жены, — произнес он с тоской. — Короче… Твой висельник Антон Лазарев и Ольга, тогда еще Маслова, — воспитанники одного детского дома. Он где-то на Урале, неважно. В две тысячи десятом Лазарев и еще один его подельник были осуждены за разбой. Лазарев сел на двенадцать лет. Со следствием не сотрудничал, никого не сдал. Украденные деньги, как выяснилось только сейчас, спрятала Ольга. В банде был еще один паренек восьми лет, но Ольга и сейчас утверждает, что мальчишка был случайным свидетелем, а не участником. И больше она о нем никогда не слышала.
— Да фиг с ним, может, очухался парень и сейчас нормальный гражданин. Я так понял, Лазарев в этом году вышел, нашел Ольгу, та начала с ним общаться, да? — перебил Макса Гоша.
— Да, очень даже тесно — спать, короче. Как она утверждает, он ее принудил к сожительству.
— Прямо расплачусь сейчас. Как ты-то прохлопал ее походы налево, сыщик? — упрекнул Муравин.
— Гошка, заткнись! — неожиданно зло вмешалась Кира, а Макс бросил на нее благодарный взгляд. — Макс, а кто убил Лазарева?
— Ты угадала, встречалась Ольга с ним в этом крайнем доме. Там ее любовника и задушили, потом отволокли в лес, чтобы сымитировать самоубийство.
— И, если бы ты, Киря, не стырила мобилу покойника, дело раскрыли бы по горячим следам! — встрял Муравин. — Так, Макс?
— Какая теперь разница.
— Максим, это все проделала Ольга? Сама?! Задушила, потом тело волокла?!
— Нет, конечно. Утверждает, что их свидание прервал какой-то молодой мужик. Назвался новым хозяином дома, но документов никаких не показал. Лазарев на него наехал, ссора, мужик его задушил, а она сбежала. Врет как дышит. Так он ее и отпустил! Я дальше не слушал, вышел. Потом мы с Гошей поехали к Томерянам за тобой. Я думаю, Родионов ее расколет — знает она этого мужика. Или даже если и не знает, то уж сбежать ей он не дал бы. Значит, помогала следы заметать. Не мой вопрос, пофиг. Погодите-ка, мой мобильник где поет? — Макс вскочил с дивана.
Пока бежал до кухни, подумал, что звонит Родионов. А больше некому. Матери наказал сегодня его не дергать. Он поговорил с Родионовым пару минут. «Капец, десять лет жил с преступницей! Я — мент, сын мента. Дурень слепой!» — подумал Арканов.
— Макс, что? — Кира зачем-то взяла его за руку. Он некоторое время стоял, молча перебирая ее пальцы, поглаживая тонкое запястье и глядя в сторону. Очнулся, когда кончики ее пальцев стали теплыми, даже горячими. Ему мешал Гоша, который не сводил с них глаз. Муравин не произнес ни слова, но Максу казалось, что смотрит тот на них с ревностью. Да-да, это был ревнивый взгляд собственника, недовольный и полный осуждения. «Черт, Муравин, сгинь уже куда-нибудь!» — мысленно приказал Максим, не выпуская руки Киры.
— Кто звонил, Макс? — вернул в действительность ее тихий голос.
— А? Да это Родионов. Ольга призналась в соучастии. И еще. Она узнала этого мужика. Точнее, он сам напомнил о себе. Оказалось, убийца Лазарева — тот самый мелкий пацан, помогавший грабителям пролезть в здание. Денис Шнуров. Ему сейчас двадцать, он тоже, как и Лазарев, недавно вернулся из колонии. Где-то полгода назад…
— Как ты сказал? Шнуров? Денис?
Макс испугался, заметив, как вдруг побледнела Кира.
— Ты слышала это имя? Где? — насторожился он.
— Да, то есть я не думаю, что это он. Мать сказала, что Денис отслужил в десанте… ну, конечно, портрет же висит — он там в форме и
