Шрифт:
Закладка:
— Так, стоп! Я тебе не Лешик! Забыла, что терпеть не могу эту хомячью кличку?
— Как это хомячью? — испугалась вдруг Тося непонятно почему. Что-то тут не так… Она сделала шаг к мужу, но тот резко отпрянул. «Свитер дурацкий какой-то нацепил, розовый, бабский. Эта девица подарила, что ли?» — успела подумать она, как вдруг услышала голос Таты.
— Тоська, стой! — схватила ее за руку подруга. — Ох, простите… — повернулась Тата к ее бывшему мужу. «Зачем это она? При чем тут прощение? Это он ушел от меня, не я! Это он должен извиняться», — совсем растерялась Тося.
— Таточка, как же так? Ты знала, да? А мама? А кого же вы… без меня там… на кладбище… — залилась слезами Тося, уже ничего не понимая. Вселенский заговор! Против нее. А за что?!
Тата подошла к молчавшему все это время бывшему мужу Тоси, покосилась на нее и что-то тихо начала ему говорить.
— Не может быть! Охренеть не встать, ну… поворот! Тося, значит… — услышала она чужой мужской голос. Но она видела, эти слова произнес ее Лешка! Только куда делась хрипотца?
— Таточка, не мучай его, я простила. Ушел, значит, прошла любовь. А вымаливать ее я не буду, это… унизительно! Пойдем!
— Ну ладно Тоська… у нее зрение минус восемь, а очки — вот, на столе рабочем забыла, она все забывает с тех пор… Вы-то как ее со своей бывшей перепутали?! Так сильно похожи? — еле расслышала Тося.
— Да вообще одно лицо! — с досадой ответил не Тосин, как она уже начала догадываться, муж. — Я подумал, что Ларка косметику смыла, ресницы отклеила, волосы в косу… еще это платье, как из бабкиного сундука… Ларка бы такое не надела, но решил — пришла на жалость давить, деньги клянчить. Тьфу, пропасть… наговорил я тут вашей Тосе… простит? Сказала, муж ее ангелом звал… может, правда ангел? — растерянно произнес мужчина, которого Тося приняла за погибшего мужа.
Она торопливо надела очки и непроизвольно охнула — господи, ну какой же это Лешка? И в плечах шире, скулы не его, кадык сильно выпирает. Да… запах… туалетная вода… сандаловое дерево. Но не ее это Лешка, чужой. Или уже нет? Тянет ее к нему, как к родному.
— Что вы, Алексей, это вы меня простите великодушно, — не удержавшись, дотронулась до его руки Тося. — Я виновата. Прощайте, Алексей. Пойдем, Таточка.
Они медленно пошли по аллее, Тося, совсем обессилев от пережитого, крепко держалась за локоть Таты. Она не понимала, что с ней. Она словно попрощалась сейчас со своим Лешкой, отпустила его, наконец. Теперь Тося была уверена, что перестанет видеть его в каждом, хоть чем-то похожим на него, мужчине.
— Ты вся дрожишь. Давай зайдем в кофейню, я булочки с маком куплю твои любимые, а, Тосенька? — Тата смотрела на нее с жалостью. — Не ругай меня, и пора тебе прекратить эти твои прогулки. Выходишь, как на охоту! Еще и без очков. Постой… Тоська, так ты нарочно, да? Забываешь их? Чтобы видеть лицо размытым, нечетким, да? Тосенька, это — тупик…
— Я же не подхожу к ним, не беспокою. Просто смотрю, — смутилась Тося.
— А сегодня? Что это было?!
— А сегодня получилось как-то неожиданно по-настоящему, я правда поверила… стыдно-то как, Таточка!
— Ничего-ничего… этот Алексей — хороший мужик, грубоватый, но добрый. Не повезло ему с бывшей женой только. Забудь, он не в претензии.
— Не в претензии… — тяжело вздохнула Тося, вспомнив, как влюбленно Алексей смотрел на свою спутницу. Или она себе это придумала? Со своим «минус восемь»?
— Тося! — услышала она хрипловатый голос и остановилась, с силой сжав запястье Таты. Они обернулись одновременно — к ним спешил Алексей.
— Это тебе, — он протянул Тосе букет садовых ромашек. — Возьми, пожалуйста. Там визитка. Позвони, я буду ждать. Но только три дня.
— Почему только три? — хором спросили Тося и Тата.
— Потому что на четвертый пойду искать тебя сам, — серьезно ответил им не Тосин муж Алексей.
