— Я понял…

— Ничего ты не понял! Я не поеду к ней сразу, мы оба остановимся в мотеле, я знаю приличный на окраине. Вламываться на ночь глядя в квартиру ее мужа — неприлично. Даже мне.

— Ты с Крыловым в плохих отношениях?

— Ни в каких я с ним отношениях. Мама с ним счастлива, или думает, что счастлива, я за нее рада. Как человек Евгений Валентинович для меня — загадка. Честно — мягко стелет, слишком мягко, чтобы было правдой. Такой, знаешь, идеальный пожилой джентльмен. Всегда безупречно одет, голоса не повышает, улыбается, а взгляд — акулий. Ты его увидишь, поймешь меня — вроде ничего так, но глаза… две узкие прорези с черными блестящими кругами. Ни век нет, ни ресниц. То есть они имеются, конечно, но такие короткие и светлые, что совсем незаметны. Бр-р… он меня не любит, я точно знаю, — неожиданно пожаловалась Карина, а Иван бросил на нее удивленный взгляд.

— А тебе не все равно?

— Неприятно, знаешь, — тоном обиженного ребенка ответила Карина, но тут же торопливо добавила: — Впрочем, пофиг. Где я, а где он. Делить нам нечего, мать он любит, бережет и балует.

— Чем занимается?

— Вообще не в курсе. Я же рассказывала, что встречалась с ним всего несколько раз в жизни. А жену видела только на фотографиях с лыжных курортов. Вот она была красавицей.

— Дети у них есть?

— Сын. Старше меня года на три. Живет в Америке. Ваня, вон в ту арку заруливай, там ближе к дому можно подъехать.

Иван припарковался в тени старого тополя. Двор был образован четырьмя домами и практически весь засажен зеленью. Даже детскую площадку окружала изгородь из кустов акации. Такие дворы остались только на окраинах города, куда с программой по облагораживанию территорий, разворовав по пути денежные средства, так и не добрались городские коммунальные службы.

— С тобой пойти?

— Нет, не нужно, я быстро.

Иван, глядя на дом, пытался угадать, на каком этаже окна квартиры, куда пошла Карина. Во дворе было на удивление безлюдно, отсутствовали даже мамочки с детьми и старушки на скамейках. «Время обеда», — пришла правильная мысль, Иван и сам не отказался бы сейчас от тарелки щей или, ладно, от куска пиццы.

От мечты о еде его отвлек звонок мобильного.

«Вань… тут человек на диване… не дышит, кажется. Поднимись, а? Второй этаж, двадцать первая квартира», — еле расслышал он приглушенный голос Карины.

Глава 10

— Стой здесь! — приказал Иван, выставив Карину на лестничную площадку.

Она подчинилась, но не из страха — его как раз не было, она просто очень удивилась — ключи от квартиры были только у нее и у матери.

Вот тут уж она ждать не стала и набрала ее номер.

— Мама, привет. Ты только не волнуйся…

Карина терпеливо выслушала вопросы, в общей массе — бестолковые и не требующие ответа. Наконец в образовавшуюся паузу ей удалось продолжить:

— Твои ключи от квартиры где? Проверь сейчас же! И перезвони мне! — приказным тоном произнесла она и отключилась. Теперь только ждать. Но Карина почти на сто процентов была уверена, что ключей мать не найдет.

В руке завибрировал мобильный.

— Ну? Я так и думала… кто их мог взять? Где твой муж сейчас? На даче… Позвони, спроси, не брал ли он ключи. Мама, у тебя в квартире на диване разлегся чужой мужик! Не мертвый, может, пьяный, не знаю, он… неподвижный. Нет, я вышла, а там мой… знакомый. Все, не могу пока говорить, перезвони, когда поговоришь с мужем, ладно?

Карина поспешила выключить телефон — дверь открылась, на площадку вышел Иван.

— Ваня, мама ключи не нашла. Замок ведь не взломали? Да? Что ты там рассматриваешь? Там человек… живой?

— Да, только в отключке. Будить пытался, но он только мычит.

— Мычит… — хмыкнула Карина, представив. — Да кто он такой? Бомж?

— Нет, на нем прикид недешевый, спортивный костюм «Адидас». И коньяк, то есть, пустая тара из-под него, не из ближайшего супермаркета.

— Разбираешься?

Иван не ответил, набирая какой-то номер на мобильном.

— Ты куда звонишь?

— Сергею. Помнишь, я рассказывал — врач со «Скорой». Нужно привести этого бедолагу на вашем диване в чувство. Иначе мы так и не узнаем, кто он и зачем залез в ваш дом.

— А полицию?

— А вот полицию мы вызовем, если мужик окажется преступником. Все, хватит на лестничной площадке отсвечивать, пошли в квартиру. Ты соседей хорошо знаешь?

— Конечно, — удивилась Карина. — Я выросла в этой квартире, окончила седьмую школу. К чему спрашиваешь?

— К тому — не оставляла ли твоя мать кому-то запасной ключ. Ну, там, цветочки поливать, например.

— Нет тут никаких цветочков. Единственный горшок с геранью мама увезла с собой, кошку Мусю — тоже, собак не было никогда. Могу уточнить, конечно. Хотя нет, точно — нет! Ключей было всего два комплекта, третий утерян мамой еще до смерти отца. Она вообще у меня рассеянная такая… не приспособленная к жизни. Я думаю, поэтому и уехала с Крыловым, только чтобы одной не жить.

— А ты?

— Что — я? Снимала квартиру, пока не купила собственную неделю назад. Не спрашивай, почему не жила с мамой. Просто поверь, это — не вариант.

— Ладно. Мама, говоришь, ключи не нашла. Тогда эти, — Иван достал из кармана связку, — возможно, принадлежат ей.

— Где ты их взял? — удивилась Карина.

— Не поверишь — висели на крючке ключницы, — усмехнулся Иван. — Ты просто не заметила. Похоже, мужик был еще не в зюзю пьян, когда вошел в квартиру. Кроссовки аккуратно поставил на полку, в тапки переобулся. И ключики определил на законное место. А потом распил пол-литровый флакон коньячка почти без закуски и отрубился.

— Алкаш какой-то…

— Ты сиди здесь, на кухне, я в квартире осмотрюсь. Если он здесь ночевал, где-то спал. Диван короткий, неудобно, вон как скрючился, бедняга.

— Спальня родителей — дальняя комната, моя бывшая — ближе по коридору, — зачем-то уточнила Карина и вздрогнула: со двора раздался резкий звук тормозов, затем мужской голос громко помянул черта.

— Серега приехал, открой ему, — громко распорядился Иван, выскочивший в это время на балкон.

— Привет, я Сергей. А вас я помню, виделись сегодня.

— Карина.

— Показывайте, Карина, где отдыхает тело нашего пациента. Ага, вижу… представляете, чуть кошатину не переехал во дворе! — говорил Сергей, а сам уже осматривал мужика. — Так… Вань, я тебя прям не узнаю… — вдруг посерьезнел он.

— А что такое?

— Пациент скорее мертв, чем жив. А точнее — труп это, Ваня. Еще тепленький, конечно. Говоришь, мычал?

— Да, разило