И, конечно, это не единственный угол зрения. Повторяющийся вопрос – чего же хочет та женщина? – можно понимать не только в его конкретном значении. В письме полно отсылок к тому, чего хотят (или не хотят) от автора все упомянутые женщины. Их в этой истории три. Есть и трое мужчин, чувства и реакции которых непонятны, и это автора беспокоит. В его картине мира все решают женщины. Интересно, почему так. Если развить эту линию, получится совсем другой ответ. Начало, пересказывающее сюжет, – а как иначе, письма же не публикуются, читатель должен хоть что-то себе представить – может быть и то же, а дальше будет поворот совсем в другую сторону. Скажем, так.

В вашем письме виден настойчивый интерес к тому, чего хочет от вас «эта женщина». Возможные реакции жены и мамы тоже для вас важны: ни за что на свете нельзя огорчить бездетную жену и рассердить мать. Получается странная картина: вашей жизнью во многом управляют решения, принимаемые женщинами, их возможные мотивы и эмоции. Ведь и о рождении сына вас когда-то не поставили в известность: его мама решила, что знать вам этого не надо. А теперь, когда мальчик вырос, она решает по-другому и считает, что у вас обоих есть право знать о существовании друг друга. Вас сильно задело, что ни слова не сказано о реакции сына, – неудивительно! И у меня возникает вопрос, который на консультации я бы точно задала: Евгений, чем для вас так важны желания и мотивы «этой женщины»? Как получилось, что они важнее собственных? Спросить невозможно, но кое-что в голову приходит. Вам до сих пор крайне важны оценки вашей матери. Сам факт того давнего романа, как вы считаете, мог бы вызвать ее неудовольствие, – вы пишете, что она была бы неприятно удивлена, так как «они были знакомы». То есть существование сына не так важно, как отношение мамы к вашей «краткой близости» с неподходящей женщиной двадцать лет назад!

Не берусь судить о мамином характере, но могу себе представить, что именно нужно делать с мальчиком, чтобы у него сложилась на всю жизнь такая установка. Мама должна быть всесильной (не только в раннем детстве, как у всех). Испытывать на себе ее неудовольствие настолько тяжело, что мальчик готов на что угодно, лишь бы его не вызвать. Недовольство выражается не в криках и подзатыльниках, а в язвительных замечаниях или молчании с поджатыми губами и презрительно поднятой бровью. Вопросов задавать не следует, ответа не будет. Когда опала закончится, знать нельзя: каждый раз страшно, что это навсегда. Все последующие отношения – по определению – будут окрашены привычным и безысходным вопросом: «Так чего же хочет от меня эта женщина?»

Вы можете продолжать думать об этом или все-таки попробовать задать себе другой вопрос. Простой, но непривычный: «Так чего же хочу в этой ситуации я?» Выбор за вами.

А еще можно было бы сосредоточиться не на женщинах этой истории, а на мальчике. Или даже на мальчиках – неизвестном автору сыне и Евгении в детстве. Для этого есть основание – горькое «самое смешное, что она не пишет…» Кстати, нам ничего не известно об отце автора, то есть о его первых представлениях о том, зачем вообще человеку папа. И тогда получается совсем другой «срез»: было ли у автора то, что было (и есть) у его внебрачного сына, растил ли его мужчина? Думал ли хоть кто-нибудь о том, что Евгений «имеет право знать» в его восемнадцать лет? И это еще одна история и еще один ответ. Например, такой.

Большинству людей важно знать историю своего рождения, хотя у родителей об этом спрашивают редко. Принято считать, что достигший разумного возраста человек имеет право знать о своем происхождении, и многие выросшие без отца «бывшие дети» действительно этого хотят. Ищут, расспрашивают, пытаются встретиться, иногда вступают в конфликт с матерью – зачем тебе это, ты ему не был нужен тогда, не вороши, ничего хорошего ты не узнаешь! У человека, ничего не знающего о своем биологическом отце, как будто недостает какой-то важной части ответа на вопрос «Кто я?» Само существование отчества в русском языке символизирует что-то важное: даже после смерти на памятнике остается след, словно мир живых должен знать, что похороненные здесь Сергей Николаевич или Софья Львовна были и навек останутся сыном Николая и дочерью Льва. У детей, которым повезло с отчимом, вопросов и беспокойства гораздо меньше – отцовская фигура не плод фантазий, место не пустует, оно занято реальным человеком. Он делает «работу папы» как умеет: чему-то учит, хвалит и ругает, поздравляет с днем рождения, дает деньги на карманные расходы, обсуждает возможное будущее. Кстати, эти истории бывают очень удачными – и чаще, чем принято считать.

Женщина порой вполне сознательно стремится к браку с тем, кто станет «хорошим папой» ее ребенку, а успех этого проекта очень и очень ценится: «Он мне сына вырастил!» Вот мы и подошли к теме вашего письма.

Мне кажется, что вы беспокоитесь не о том, Евгений. Мама вашего внебрачного ребенка всего лишь сделала то, что сейчас во всем мире принято считать обычным: избавила сына от сомнений и вопросов, признала его статус взрослого и разумного молодого мужчины, которому лучше знать о своем происхождении.

И хотя вам кажется, что это некий жест в ваш адрес, вы тут не главное действующее лицо.

Вы скорее недостающий элемент пазла. Возможно, вы ощущаете, что вас использовали: когда-то не поставили в известность, а теперь без вашего ведома «сделали отцом». Но это вопрос давних отношений с матерью сына: похоже, доверия между вами не было и тогда, а уж теперь о нем и говорить-то странно. Вы ничего не пишете о своем детстве – видимо, считаете, что это к делу не относится. Но именно в детстве мы узнаем, кто такой папа и какова его роль в семье – на собственном опыте, если он есть, или от окружающих, если отцовской фигуры в семье нет. Подумайте о том, как ваша сегодняшняя тревога связана с обстоятельствами вашего собственного рождения, детства, юности. Вы наверняка представляете себя на месте сына, вам важна его реакция – и важна больше, чем вы готовы сейчас признать. А поскольку вернуться в неведение невозможно, стоило бы сосредоточиться на собственных (сколь угодно противоречивых, неясных и неожиданных) чувствах. Вопрос, который сейчас так вас беспокоит, прячет десятки других вопросов. Интересен ли вам этот юноша, важно ли для вас внешнее сходство, завидуете