в эту потребность читателей.) Только соберешься найти какой-то ход, чтобы определенности прибавилось, но при этом чтоб жить не учить и чушь не пороть, как новое указание поступит: мол, больше личного, потеплее. Или еще что… Но, как говорила моя покойная бабушка, на каждый чих не наздравствуешься. Уважить «работу с нашими авторами», со мной то есть, – это пожалуйста. Работу вообще уважаю. Войти в положение милой моей редакции, в чем-то пойти навстречу, прислушаться к советам – что называется, почту за честь (с редакторами мне вообще всю жизнь везло и всех их поминаю добрым и благодарным словом). А вот «изгибаться вместе с курсом» явно не стоило: уж если чего не думала, то никогда и не писала. Тем более что и из возможного всегда можно было выбрать куда больше ходов и поворотов, чем требовалось для сдачи материала.

И все же хочется показать – ну хоть разок! – что оставалось «за кадром» уже после этой самой сдачи. Эти тихие голосочки «неотправленных писем» все еще шепчутся на моем «рабочем столе». Пожалуй, стоит взять для примера письмо как раз сюжетное, где речь идет о событиях и их понимании автором. И пусть это будет самый что ни на есть рядовой сюжет. Из тех, о которых любительницы отечественных сериалов со вздохом говорят: «Очень жизненно».

Добрый день, уважаемая эксперт Екатерина Михайлова.

Неделю назад я узнал, что у меня есть внебрачный сын. Женщина, с которой мы кратко были близки много лет назад, прислала мне его фотографию. Она ничего не хочет от меня, просто информирует. Она пишет, что сын вырос хорошим человеком, что его растил ее муж с 3 лет и он его называет отцом. Что она решила по достижении сыном 18 лет ему рассказать, кто его родной отец, и отцу, то есть мне, тоже рассказать – она предприняла усилия, чтобы меня найти, нашла через «Одноклассников». Самое смешное, что она не пишет, какова была и была ли реакция сына на это известие, – может быть, она, конечно, сперва мне написала и ждет ответа. Я не очень понимаю, зачем она это делает. Зачем мне пишет на эту тему, если, как она говорит, «ничего не хочет, ни денег, ни участия в воспитании, так как он уже воспитан»? Чего она на самом деле хочет все же, как это понять? Я не могу обсуждать этот вопрос ни с женой своей (особенно потому, что у нас с ней нет детей по ряду медицинских показаний), ни тем более с моей матерью, она человек старый и была бы неприятно удивлена, узнав про мой роман с той женщиной, – они были знакомы… Так что же хочет эта женщина, как понять?

С уважением,

Евгений, 49 лет

Ну вот он, «сюжет». Автор спрашивает: так что же хочет эта женщина, как понять? Пришел бы на консультацию, я бы спросила: чем это для вас так важно? Человек взрослый, под пятьдесят, растерян, расстроен и не понимает, чего он сам хочет и чувствует. «Самое смешное, что она не пишет, какова была и была ли реакция сына на это известие» – вспомните, когда мы говорим про некое событие «самое смешное», уж точно никому не смешно. Жизнь не то чтобы прожита, но сложилась. Детей нет, да и не будет, скорее всего. Мама, похоже, властная: пятидесятилетнему сыну неуютно даже подумать, что она узнает и будет «неприятно удивлена» его романом двадцатилетней давности. Половина текста – пересказ письма «той женщины». В середине почти жалобное: зачем она мне пишет на эту тему, если ничего не хочет? Жил человек в своем мире со старой матерью и бездетной женой, все коллизии в прошлом, впереди одни похороны. И вдруг потянуло сквозняком, стабильный мир разгерметизировался – оказалось, что будущее было, а у кого-то и теперь есть…

Если брать за основу эту линию, ответ получается суровым. Жанр – «горькая правда». Например, такая.

Ну что ж, Евгений, давайте посмотрим на факты. Много лет назад – вам тогда было тридцать – вы были «кратко близки» с женщиной. О своем сыне все эти годы ничего не знали, роман давно закончился. Вы не были лубочным злодеем, покинувшим беременную подругу, вас просто не поставили в известность. Не могу об этом судить, но вы-то наверняка знаете почему. «Та женщина» предпочла растить дитя сначала одна, потом с мужем, но не с вами – даже в качестве воскресного папы-визитера. Вы тоже предпочли какую-то другую жизнь, другие отношения. Прошли годы, все уже немолоды… кроме мальчика, конечно. Создается впечатление, что вы и дальше предпочли бы ничего не знать, но вас настойчиво «разбудили» и заставили в одиночестве встретиться с иной картиной мира, в котором есть жизнь и молодость, а недоговоренностей и семейных тайн нет. Ваша семья явно живет по другим правилам: у вас не принято говорить о том, что может кого-то расстроить и нарушить чей-то покой. Вы словно приготовились достойно и прилично доживать без новостей и волнений: ближайшие лет тридцать видно, как на ладони. С этой «подводной лодки» уже никто никуда не денется: в свой срок похороните маму, улучшите бытовые условия, может быть, даже сделаете ремонт… (Почему-то кажется, что у вас в доме и без ремонта должно быть очень, очень чисто.) Главное – не создавать проблем и никого не ставить в неловкое положение, чтобы было тихо. Ваш вопрос – так чего же она хочет?! – звучит как сердитое и жалобное: «Зачем меня потревожили?!» Евгений, а какая разница, чего она хочет? Вы ведь вправе не отвечать или ответить формально, «та женщина» живет своей жизнью, вы – своей. В этой истории все справедливо, все в выигрыше. У мальчика есть будущее и правда, у той пары – ощущение своей правоты, у вашей жены – надежное замужество, у мамы – власть и поддержка, а у вас – покой и предсказуемость. Они вернутся, поскольку раскачивать свою «подводную лодку» вы явно не собираетесь. Польза и смысл ситуации для вас в том, что вы окончательно поняли, как вам дорог ваш небольшой мир с искусственным климатом и звукоизоляцией. Другой мужчина в ваших обстоятельствах мог бы, к примеру, порадоваться, что его род не угас – для кого-то это важно. Или засыпать «ту женщину» вопросами, сходить на исповедь, напиться с друзьями – да мало ли! Пока не произойдет что-то из ряда вон выходящее, мы не слишком задумываемся о том, что для нас по-настоящему важно, а резкая встряска заставляет это прочувствовать и понять. Вот вы и