Шрифт:
Закладка:
Остро не хватает возможности высказаться и быть услышанным (потому и пишут, собственно).
Точно не хватает одобрения, как не хватало от мамы с папой, первой учительницы, нынешнего начальника, причем не хватает всем – и жестким, и мягким, всем. Если бы это было не так, то жанр «Жалобы в инстанцию» вообще бы не существовал, ведь его главное «послание» – хоть вы скажите, что я прав!
Не хватает принятия, уважения, поддержки и доверия.
Даже молодым не хватает будущего, видения перспективы, представления о том, что жить по-разному интересно в любом возрасте. Не хватает надежды и оптимизма.
Очень не хватает безопасности – эмоциональной, физической, любой.
А еще им отчаянно мало хороших ролевых моделей преодоления, совладания, творческого и мирного решения сложных ситуаций. Похоже, что большинству наших корреспондентов никто толком не показывал, как можно справляться с жизнью. Те модели, которые они видят вокруг, им не подходят. Возможно, эти модели относятся к другому историческому периоду: не хочу «тупо терпеть» или «героически преодолевать», как родители, а как по-другому, не знаю – но все-таки верю, что научиться можно…
Еще раз бросим взгляд на список. Он неполон, но впечатляет. Выгляните в окно, а еще лучше выйдите на улицу. Можно также зайти на пару интернет-форумов и просмотреть новости за неделю. Вы обнаружите очень похожие области хронического или острого дефицита, преимущественно неосознанного.
Но в отличие от миллионов людей, которым точно так же не хватает всего этого, наши авторы пытаются говорить. А любая попытка «проговаривать» проблему или состояние уменьшает ее власть над тобой – а возможно, и над другими, раз сказанное попадает в публичное пространство. И что бы там ни происходило в окружающей действительности, они начали задавать вопросы о своей единственной жизни, допуская иные, чем привычные, решения. Спасибо им за это.
Глава 3. Что осталось за кадром (письма, не дозволенные цензурой)
А однажды – уже во время работы над этой книгой – оказалось, что писем-то на самом деле было куда больше! Просто премодерация сразу исключала те, где встречалась ненормативная лексика, а заодно и не содержавшие прямых вопросов, ну и какие-то еще. Например, откровенно сумасшедшие, а также те, в которых развлекались всякие милые извращенцы, описывая свои сексуальные подвиги и/или фантазии.
Конечно, и с этими письмами стоило познакомиться. Когда-то нас учили, что знание патологии помогает лучше понять норму. Показалось, что в этих непрочитанных письмах должно проявиться что-то, что и в обычных тоже есть, – но, возможно, в письмах, отвергнутых с порога, это проявится ярче.
Посмотрим.
Ну вот, к примеру:
…, … …, …! Как все задолбало! Эта … … жизнь достала, больше не могу, что делать?
Конечно, ответить тут нечего – это просто яростный крик, то ли острое отчаяние, то ли человек кулаком грозит небесам и всему миру. Больно! Уронив молоток на ногу, мы тоже вряд ли заговорим стихами – не исключено, что к воплям будет примешиваться грубая ругань, выражающая суть момента. Из-за трех одинаковых существительных и одного отглагольного прилагательного письмо ушло в «неотвечаемые», но вообще-то похожих писем в почте немало. Другие авторы выражают примерно ту же эмоцию чуть пристойнее, но общая идея – «а-а-а-а, больше не могу!!!» – хорошо знакома.
Автор – женщина за пятьдесят. Что именно ее «задолбало», никто никогда не узнает – ни в жизни, ни в журнале. Все письма этого рода про одно: про неумение справиться с жизнью, острое переживание бессилия. Просто в большинстве случаев это как-то оформлено – что называется, обосновано и проиллюстрировано – как будто нужно доказать, что для таких эмоций есть веские основания! А по сути – тот же выплеск обиды или отчаяния. Вопрос «что делать?» – чистая формальность. Вопящий или рыдающий ребенок не задает вопросов, а просто выражает свое состояние. Попрыгав на одной ноге и огласив окрестности некрасивыми воплями, всякий взрослый человек – особенно если один – рассмотрит наконец свою ушибленную ногу и начнет действовать, принимать решения: нужен ли врач, приложить ли лед, ну и так далее. Не исключено, что оказав себе первую помощь, он даже вернется к той ремонтной задаче, которую решал с помощью молотка – продолжит свою жизнь и дела.
И жалобные или гневные монологи тоже чаще всего заканчиваются переходом в более взрослое и разумное состояние, жизнь продолжается. Только в нашем случае человек успевает нажать send – и понеслось…
Когда попадается такое письмо-вопль, особенно хочется верить, что момент острой боли прошел, человек побушевал, сколько было нужно, – да и начал подбирать с пола расшвырянные в ярости предметы. (Не исключено, что и молоток среди них есть…)
А если письмо хоть как-то помогло выдохнуть, выкричать, выплюнуть накопившуюся боль, – что ж, это хорошо. Вот только отвечать было бы очень трудно, ведь в реальности этому душевному состоянию нужен слушатель, а не переводчик…
А вот целая коллекция других «неотвечаемых» – эти были отложены не из-за мата, а по причине абсолютной невозможности раскрыть тему.
У меня гипертрофированное чувство ответственности. Это нормально?
Стоит ли посвящать свое время семье, когда кругом так много разводов?
Меня беспокоит экология. Неужели мы губим мир, в котором живем?
Есть одна привычка, которая меня беспокоит. Мне лучше принять ее как данность или все-таки попытаться от нее избавиться?
Вот это последнее практически шедевр закрытости: пока не узнаешь, что за привычка, ничего не сможешь сказать и о том, что для автора лучше, но как же это объяснить? Да и кому?
Стоит ли начинать отношения на ретроградном Меркурии?
Не могу ее забыть, как мне поступить?
Меня раздражают полные мужчины, это проблема?
Что-то мне эти вопросы напоминают, где-то я такое видела…
Ну да, конечно: это как раз то, что оставляют от любого письма в журнале, даже какое-то специальное название для этого существует, КОНЕЧНО, появление этого типа писем связано с тем, что в журнале публикуется одна строчка – и именно та, в которой есть вопрос. И наши читатели, пролистывая журнал на бегу, подумали, что
