чашку, громко стукнула дном о фарфоровое блюдце. После чего продолжила. Очевидно, ей очень хотелось выговориться или найти в собеседнике хотя бы небольшое участие, столь необходимое ей в данную минуту, — все же не стало близкого для нее человека.

— Однажды, когда мы были у него, в квартиру позвонили. Так он сначала прошел на кухню, взял нож и только после этого открыл. Оказалось, это соседи. Пришли попросить коробок спичек.

— И что вы подумали? — спросил Виталий Викторович.

— Для Эдика было не характерно такое поведение, я поняла, что он кого-то очень боится, — последовал ответ.

— Вы не знаете, ему кто-то угрожал?

— Даже не догадываюсь.

— Но раз он на звонок пошел открывать с ножом в руках, то определенно кого-то боялся, — заключил майор Щелкунов. — Или, по крайней мере, сильно опасался.

— Ничего не могу сказать, я не знаю, — глухо промолвила Александра Ивановна. Пальцы рук у молодой женщины подрагивали.

— У него ведь водились деньги, верно? — после недолгого молчания задал новый вопрос майор Щелкунов.

— Верно, — ответила Заманская.

— А вы никогда не спрашивали Эдуарда — откуда они у него? — глянул прямо в глаза собеседнице Виталий Щелкунов.

Александра неопределенно пожала плечами:

— Нет.

— Почему? — поинтересовался Виталий Викторович.

— Потому что знала: если я спрошу его об этом, он снова отмолчится. Он умел это делать… А еще, — сделала небольшую паузу Александра, — я боялась его обидеть. — Она посмотрела куда-то в пространство (что там она увидела — было ведомо лишь ей одной) и поделилась сокровенным: — А потом, какое мое дело? Мне было хорошо с ним, и я не хотела его терять…

Александра Заманская снова замолчала, покусывая красивые полноватые губы, и через пару мгновений неожиданно заплакала. Громко, навзрыд. Ей было очень плохо. Виталий Викторович видел это. Помочь ей было невозможно. Разве что воскресить Кочемасова, но это было не в силах майора милиции Щелкунова. Поэтому он поднялся со стула и, тихо попрощавшись, вышел из комнаты…

То, что рассказала Александра Заманская, особенно о том, что Кочемасов чего-то опасался, боялся даже и при неожиданном звонке в дверь даже схватился за нож, наводило на мысль, что, возможно, гибель Эдуарда Кочемасова под колесами «Хорьха» отнюдь не случайна. Майору Щелкунову пришлось проверять показания очевидцев. Удалось расширить круг свидетелей, которых в конечном итоге, как выяснилось, оказалось немало. Для беседы вновь был приглашен хозяин «Хорьха», подполковник запаса Филенков. Однако выявить что-то новое для следствия, несмотря на приложенные усилия, так и не удалось. Наоборот, майор Щелкунов еще более укрепился во мнении, что Филенков совершил наезд на Эдуарда Кочемасова, повлекший его смерть, не преднамеренно. Произошла роковая случайность, каковые в обычной жизни происходят нередко. Беседовать с ним было крайне непросто: Клементий Филенков искренне сокрушался о том, что под колесами его автомобиля погиб человек. По заверениям подполковника, он уже тысячу раз проклял тот день и час, когда приобрел новые покрышки для автомобиля и выехал на своем трофейном «Хорьхе» на улицы города…

Оставалось допросить нескольких ключевых свидетелей, наиболее важным из которых майор Щелкунов посчитал писателя Леонида Кудряшова, написавшего еще до войны нашумевший роман «Тайны града Свияжского», которым в свое время зачитывались буквально все граждане страны. И по сей день книга оставалась на слуху, а равно с ней и имя автора.

Виталий Викторович считал, что поговорить с писателем по поводу пропавшего сына будет полезно во многих отношениях. Ведь будучи студентом, Василий входил в компанию, в которой пребывали Николай Кондратьев, Валерий Федынцев, Тимур Бекетов, Нинель Яковлева и, главное, Эдуард Кочемасов. Майор Щелкунов допускал, что писатель мог что-либо про них знать. И уж точно мог пролить свет на столь скоропалительный отъезд сына в Сибирь.

Сначала Виталий Викторович решил заявиться к Леониду Кудряшову без предупреждения, но потом, поразмыслив, решил все-таки созвониться с ним и заранее договориться о предстоящей встрече, определив точное время. Творческие люди — личности непростые, зачастую с характером, на кривой кобыле к ним не подъедешь. Требуют должного обхождения. Если свалиться к ним как снег на голову, то, находясь в творческом процессе, они попросту не смогут поддерживать верное направление разговора, поскольку голова у них будет занята совершенно иными вещами, как им кажется, более нужными, а переключаться по щелчку пальцев они не горазды. Так что лучше пусть Леонид Кудряшов будет информирован о цели предстоящего разговора и как-то подготовится к нему.

Однако, когда майор Щелкунов пришел к писателю Кудряшову, тот готов к разговору отнюдь не был и всякий раз переспрашивал Виталия Викторовича, словно не понимал, о чем идет речь. Отвлечься от своих дум Леонид Кудряшов смог лишь тогда, когда Виталий Викторович задал вопрос о сыне.

— Я не знаю, что тогда произошло, — начал рассказывать Кудряшов. — Я был в командировке, а сын, насколько мне известно, собирался с друзьями в поход на Свиягу.

— Не в первый уже раз, верно? — поинтересовался майор милиции.

— Верно, — согласился Леонид Кудряшов. — Это было не первый раз. И они всегда ходили в одно и то же место. Нравилось оно им по какой-то причине… Это вверх по течению реки, где поблизости ни одной деревни или села и дороги такие, что после ливня или зимой туда попросту не добраться.

— Я понял. Что было дальше? — поторопил автора книги «Тайны града Свияжского» Виталий Викторович.

— А дальше… — немного помолчал популярный писатель. — Когда я вернулся домой, Васи уже не было. Уехал на Север. Даже не попрощался. И все из-за этой вертихвостки, будь она неладна!

— Вы имеете в виду Нинель Яковлеву? — задал уточняющий вопрос майор Щелкунов.

— Ну да, — едва кивнул писатель. — Из-за кого же еще… Бросил институт и уехал. Через неделю прислал телеграмму. Дескать, с ним все в порядке, но домой он не вернется. Я пытался его как-то разыскать, запросы посылал, звонил. Да какое там… Бесполезно!

— А откуда именно была телеграмма? — поинтересовался Виталий Викторович, взявший давно за правило не оставлять при допросах неразъясненным ни один момент.

— С железнодорожной станции Усть-Тальменка, — пояснил Леонид Кудряшов. — Я посылал различные запросы, но они все были как под копирку: Василий Леонидович Кудряшов в данном населенном пункте не числится, таковой здесь не проживает и так далее… — повесил голову писатель. — Десять лет почти от него ни одной весточки. Ну я понимаю, его обидела любимая девушка, встречалась с ним, а потом предпочла его другому. Это, конечно, трагедия для молодого человека — мир перевернулся и все такое… — Кудряшов вскинул голову и вопросительно посмотрел на Виталия Викторовича и горько произнес: — Но я-то в чем провинился? Я же его люблю! Почему же он от