Я огорчился, сделал вид, что оценил шутку, и сменил тему.

Глава IX

Два дня назад к Талии вернулась мигрень. Она не жалуется. Страдает подозрительно молча, принимая цветные таблетки. Головная боль превращается в боязнь света. Талия прощается с солнцем. Закрывает двери и окна. В полумраке дом пропитывается влагой, и в нем плодятся микробы. В итоге Талия простывает. Из-за простуды притихшая мигрень снова дает о себе знать. Жена обмахивается веером из своих недугов, вырвать который у нее из рук под силу только волшебнику.

Уходя в лицей, я покидал дом без освещения. Вернувшись, вижу, что в нем света больше, чем в цирке, горящем всеми огнями. Талия выздоровела. Она весело меня спрашивает:

– Как дела?

– Превосходно.

– Какие новости?

– Ничего особенного… Меня выставили из лицея.

Талия довольна. Это увольнение – первый успех ее кампании по моей реабилитации. Ее рот слишком мал, чтобы выразить распирающее ее ликование. Радость Талии настолько велика, что я из скромности не решаюсь думать, что это я один ее так обрадовал. Наверное, у нее есть другие причины для восторга. Замечаю на ней зеленое летнее платье. В нем она всегда улыбается. То ли эта одежда ее так поднимает настроение, то ли она автоматически генерирует улыбку, чтобы хозяйка гармонично сочеталась с жизнерадостным цветом наряда.

Она оглушила меня звонким поцелуем в щеку, от которого мои барабанные перепонки еще долго сотрясались. И умчалась, чтобы сделать телефонный звонок, а затем пропала на кухне. Талия вернулась с двумя бокалами мартини, на дне стаканов торжественно покоились трупики черешен. Намек на секс?

– Не расстраивайся из-за случившегося. Нет худа без добра. Они тебе сделали одолжение. Завтра ты получишь должность, достойную тебя.

Она неуклюже плюхнулась мне на колени. Я понял, что жена намерена меня соблазнить. Ей не достает сноровки. Такая неловкость сведет попытку на нет. Она лишь становится угрозой для хрупких предметов. Ее страсть подобна лисице, проникшей в курятник.

Талия пролила мартини мне на рубашку. Ее ягодицы сдавили моего только что проснувшегося птенчика так крепко, что я испугался, как бы они его не задушили. Она поменяла позу, чем спасла мой пенис от гангрены. В момент облегчения, однако, она впилась в мои несчастные губы. В ее дыхании чувствовались карамель и алкоголь.

Удивительная женщина. Мартини вызвал в ней метаморфозы, сделал мастерицей бордельных дел. Но я не верил в ее профессионализм, который она стремилась продемонстрировать с таким рвением, что после первых ее ласк от моей рубашки отлетели пуговицы.

Звонок в дверь спас мою одежду от полного уничтожения. Пришли тесть с тещей.

– Не переживай о случившемся. Нет худа без добра, – утешила меня Ира дель Пасо-и-Тронкосо.

– Кому из вас принадлежат авторские права на советы? – шепнул я Талии. – Или это ты, дорогая, стащила у матери пословицу?

Ира и Патрокл ревностно беспокоились о нашем финансовом благополучии. Забота о нас была крестом, который они радостно несли. Без этой ноши они не смогли бы жить счастливо. Поэтому мы старались поддерживать запас проблем в хорошем состоянии и время от времени подкидывали родителям жены ту или иную неприятность для развлечения. Было бы несправедливо лишать их бессонницы, огорчений и головной боли по нашей вине.

Такие невзгоды, как мое увольнение, мобилизуют тестя с тещей, которые с помощью целого арсенала средств помощи спасают пострадавших. Способа сдержать их не существует. Из-за аллергии на доброту я реагировал на их вмешательства враждебным безразличием. Талия лезла из кожи вон, чтобы их отблагодарить.

Так и в этот раз она выбежала из гостиной и вернулась с подносом с четырьмя бокалами мартини. Не замолкая ни на минуту, Талия поставила его на стол и, хоть и не предложила напитки остальным, не забыла схватить свой бокал, из которого поминутно делала живительные глотки.

– Бьюсь об заклад, вы предложите мне работать в пирамиде, – высказал я свое предположение тестю.

– А я уверен, что ты отклонишь мое предложение, – ответил Патрокл.

– Тогда мы квиты, – заметил я. – Вы останетесь в выигрыше, так как я вам не нужен. Я не понимаю упрямства, с которым вы предлагаете мне работу, в то время как на вас уже трудится инженер из Бельгии.

– Инженер из Франции, – поправил он меня. – Я приказал ему сменить национальность. Его бельгийское происхождение не облагородит наше творение. Единственный известный мне бельгиец, заслуживающий уважения, – Эркюль Пуаро, который, если и существовал, то уже умер, а если был вымыслом, то тем более мертв. И поскольку Дрюу не сыщик, я намерен превратить его в такого же француза, какими были Эйфель, Брижит Бардо и Дорис Дэй.

– Дорис Дэй американка.

– Будет ею до тех пор, пока какой-нибудь чертов продюсер не устроит ей французское гражданство.

Патроклу нравилось, что я его злю. Наилучшим состоянием его души был гнев. Вспыльчивость в сочетании с командирским голосом лежали в основе его успеха, подпитываемого силой крика. То, что его рев не производил должного эффекта на Иру и дочерей, не в счет.

– У меня для тебя подарочек, – сообщил он мне и вытащил из сумки позолоченную пирамидку из металла, умещавшуюся на ладони.

Он перечислил некоторые из четырехсот семидесяти волшебных свойств, которыми обладал сувенир. Копилку она оплодотворит деньгами, а бесплодной женщине поможет зачать тройню. Она исцеляет от гайморита, геморроя, заражения крови и заворота кишок. Импотенту поможет поднять упавшее знамя, а сильным мира сего придаст свойства сатира. Кроме того, она будет охранять дом от незаконнорожденных детей и продавцов энциклопедий.

Этой ночью Талия, следуя советам из сопровождавшей пирамиду брошюры, поставила ее под брачное ложе. Она расположила ее по линии север – юг, в гармонии с положением Сириуса и Венеры. Силы любви призваны. Судя по ее томному голосу, стимулирование этими космическими афродизиаками для нее было излишним. Прилив лунной энергии она собиралась обрушить на меня. Но из-за плохого настроения я разрушил ее замысел беседой. Я обвинил ее в пособничестве родителям.

– Вы все сговорились, чтобы выкорчевать меня из лицея. Должно быть, вы воспользовались связями в Ла-Пасе. Теперь ты довольна? Добилась своего?

– Не будь несправедлив. Считаешь, мы способны на такую подлость? У тебя есть доказательства?

– Для меня очевидность заключается в отсутствии доказательств. Вам меня не обмануть. Запомни, я не стану играть по вашим правилам. Не обольщайся и не жди, что я соглашусь работать в банке.

Ночь мы проспали под прямым пирамидальным излучением. На следующий день я встал с кровати с горьким вкусом во рту. Талия поприветствовала меня убийственным предменструальным взглядом. Я выбросил пирамиду в мусор.

Первое занятие по