жизнь? – спрашивает Жюдит.

Луиза не отвечает. Она судорожно прижимает к себе дочь, того гляди задушит. Поднимает глаза на Тома, но тут же опускает веки, на ресницах блестит слезинка.

Тома медленно пьет свой шоколад. Жюдит и Мод помешивают в чашках ложечками. Страх на время забыт, но медленно пробирается в мозг Луизы. Тома мог бы прочесть теснящиеся в нем мысли. А что, если бы Жюдит погибла? Наверно, она бы его бросила. Скорбь убивает всякое желание, никакая любовь не устоит против чувства вины. Если бы она с кем‐то и могла разделить свою боль, то только с отцом Жюдит и только с ним могла бы попробовать преодолеть ее.

– Спасибо, – выговаривает она наконец.

Тома кивает. Эти несколько минут – настоящая развилка судьбы. Именно это слово употребила

Анна. “Я не уверена, – сказала она на последнем сеансе, – что Ив – моя судьба”. В ее устах слово “судьба” имеет двойной смысл: то ли свободный выбор, то ли злой рок.

Но Тома не верит в рок. Нашу жизнь формирует, убежден он, сила слова и действия. Смысл психоанализа он видит именно в том, чтобы придать пациенту силу стать творцом собственной жизни. Ему хочется думать, что, если бы сейчас несчастный случай все же произошел, он, Тома, несмотря ни на что, сумел повести себя правильно, войти в число тех, кто стал бы опорой Луизе.

В юности он много рассуждал о том, насколько гибкой может быть судьба и Истеричка История, как говорил Перек. Новоиспеченный марксист спорил с начинающими гегельянцами. Умри Гитлер в результате какой‐нибудь катастрофы в 1931 году, смог бы мир избежать войны и Холокоста, или сила инерции все равно увлекла бы его на эту траекторию? Возможен ли был бы сталинизм, будь вместо Сталина кто‐то другой? Кто мог бы заменить Троцкого?

Напрашиваются другие вопросы. Каково его место в судьбе Луизы? Возможно, именно в этот момент жизни у этой женщины должен был появиться любовник? Мог ли им стать другой мужчина? Тома не знает ответов. Он сомневается в существовании какой‐то неведомой программы.

Не бывает так, чтобы чей‐то разрыв был предопределен заранее, еще до того, как состоялась встреча. Случайного, нечаянного в мире больше, чем неизбежного. Разумеется, в экосистемах существа, расположенные в одной нише, соответствуют ей одинаковым образом; к примеру, все морские хищники похожи друг на друга: акулы среди рыб, косатки среди млекопитающих, плезиозавры среди динозавров. Но человек – не природа, история – не эволюция, и Тома перестал искать материалистический ответ на вопрос, который таковым быть не может. Он никогда не узнает, заменим ли (ersetzbar [14]) Гитлер или он сам. Жизнь, скажем так, никогда не подает одни и те же блюда дважды.

Жюдит и Мод допили шоколад и хотят домой. Луиза тоже. На тысячи бабочек и белого кита они посмотрят в другой раз. Луиза открывает дверь подъезда, девочки бегом взбегают по лестнице.

– Если бы Жюдит… – Луиза глядит на Тома. – Знаешь, я бы… всё. Я не смогла бы дальше… Моя жизнь бы остановилась.

– Нет, – отвечает он. – Нет. Она бы не остановилась, и это самое страшное.

Анна

Неполный список покупок Анны

(с 8 сентября по 21 декабря 2007 г.)

Платье шелковое, размер 36, с молнией сбоку и юбкой в сборку, серебристо-бежевого цвета. 129 евро.

Туфли коричневые, размер 39, из натуральной кожи с тиснением под крокодиловую, на низком каблуке. 79 евро.

Туника хлопковая, расклешенная, с V-образным вырезом и вышивкой по горловине и под грудью, размер 1, в бежевых и изумрудных тонах. 49 евро.

Платье из хлопка черное, с принтом “навахо”, размер S, с короткими рукавами на пуговицах, расклешенное. 99 евро.

Блузка хлопковая, размер 38, опаловой расцветки, приталенная, с отложным воротником, со скидкой. 55 евро.

Джинсы прямые с низкой талией, W27, L34, синие с потертостями, с пятью косыми карманами, включая кармашек для мелочей, и кожаными шлевками. 89 евро.

Балетки замшевые, темно-серые, размер 39, с синими шелковыми тюльпанчиками на ремешках. 69 евро.

Два бюстгальтера пуш-ап, шелк с полиамидом, размер 9 °C, мышино-серый и карминно-красный, c белой кружевной отделкой, на косточках, с застежкой на крючках и регулируемыми бретельками. 34 евро.

Две пары трусов брифов из вышитого тюля, шелк с полиамидом, размер 38, мышино-серые и карминно-красные, с вышивкой по талии. 28 евро.

Тренч черный с бутылочным отливом, размер М, с поясом, широкими лацканами из черной кожи, на двух внутренних пуговицах. 249 евро.

Черные кожаные сандалии с бижу-кольцом на большом пальце и ремешками, завязывающимися на щиколотке, каблук 5 см, размер 39. 55 евро.

Купальник цельный, размер 38, арбузно-красный, с глубоким V-образным вырезом и шнуровкой на груди. 49 евро.

Футболка черная из хлопка, с V-образным вырезом и вышивкой по горловине, с принтом Rock n’Roll Animal. 15 евро.

Трусы из вышитого тюля, две пары (черные и серо-бежевые), размер 36, с вышивкой на талии, полиамид 66 %, полиэстер 25 %, эластан 9 %. 38 евро.

Два бюстгальтера (черный и серо-бежевый), размер 9 °C, полиамид 60 %, полиэстер 35 %, эластан 5 %, с вышивкой. 48 евро.

Сапоги-чулки высокие, тонкой кожи, темно-серые, с закругленным узким мыском, без застежки, размер 38. 219 евро.

Куртка из хлопка шоколадного цвета, размер 36, на одной пуговице, с длинными рукавами, прорезными карманами и темно-синими кожаными погончиками. 99 евро.

Мокасины красные, кожа и замша, с белой строчкой спереди, без каблуков, размер 38. 39 евро.

Юбка джинсовая, серо-белая, 100 % хлопок, размер 1, застежка спереди на пуговицу и молнию, два накладных кармана по бокам с отворотами на пуговице, небольшие разрезы спереди и сзади. 59 евро.

Платье короткое из синего хлопка, размер 36, с глубоким вырезом и темно-синим тюлевым воланом. 119 евро.

Анна и Ив

Уже темно. Анна никак не уйдет. Она склонила голову на плечо Иву и задумчиво говорит: – Мой милый гой. Иву известно, что “милым” она называет своего мужа. Под иронией кроется нежность.

– Знаешь что?

Это ее “знаешь что?” заставляет его улыбнуться. Вопросы Анны часто с него начинаются. И каждый раз он послушно отвечает:

– Нет, Анна, не знаю. Скажи.

– Я тебе нравлюсь, помимо всего прочего, еще и потому, что я еврейка.

И прежде чем он успевает возразить, что это ерунда, она продолжает:

– Ты сам хотел бы быть евреем.

Это уже утверждение.

– Хочешь сказать, я жалею, что я не еврей? – удивляется Ив.

– Вот именно. Жалеешь. И на этом чувстве строится твоя личность.

Ив молчит, а она развивает свою мысль:

– Еврейство – это идентичность. Будь у тебя выбор, ты выбрал бы эту.

Анна и впрямь уверена, что все люди и уж точно все писатели хотели бы быть евреями. Евреи – народ знаний, народ книги, носитель памяти. Еврей, рассуждает она, работает, чтобы все передать своим детям, оставить что‐то после себя в мире. Ну, правда, протестанты иногда тоже (она готова сделать снисхождение). А Ив припоминает, что сказала ее