Царевич был поражен красотою четырнадцатилетней крестьянки и немедленно попросил у Вяземского «уступить» ему ее. Дьяк не осмелился противиться этому пожеланию. Ефросинья вместе с ее братом стали жить в доме Алексея, и вскоре тот влюбился в девушку до беспамятства.

Так что Шарлотта, стараясь вернуть утраченный интерес мужа, напрасно тратила душевные силы: сердце Алексея было несвободно. Не помогла и вторая беременность принцессы, очень тяжелая, сопровождавшаяся сильными болями.

В конце августа 1715 года Шарлотта упала с лестницы, получив сильный ушиб левой части тела. По всей видимости, падение негативно сказалось на течении беременности.

Шарлотта родила здорового мальчика (будущего императора Петра II) 12 октября 1715 года, однако вскоре скончалась от «родильной горячки». Царевич, неотступно присутствовавший при супруге, невероятно страдал и несколько раз лишался чувств.

После смерти Шарлотты единственным утешением для Алексея стала Ефросинья.

В 1716 году царевич Алексей покинул Россию. В Европе он намеревался связаться с врагами Петра. С ним отправились шестнадцатилетняя Ефросинья, ее брат Иван и трое слуг. Чтобы не вызывать подозрений, Ефросинья переоделась в мальчика-пажа. В Тироле беглецы на протяжении некоторого времени жили в крепости Эренберг, затем перебрались в Вену и наконец в Неаполь.

В Вене вице-канцлер Шенборн встречался с Алексеем Петровичем. В своих записках называл присутствовавшего при царевиче мальчика-подростка «petite page», что означает «маленький паж». С 17 мая 1717 года Алексей и Ефросинья жили в неаполитанском замке Сант-Эльмо, из окон которого открывался великолепный вид на город, залив и вулкан Везувий.

К этому моменту за царевичем уже установили постоянную слежку, руководил которой действительный статский советник граф П. А. Толстой. Помимо прочего, Петр Андреевич рапортовал в Петербург: «Нельзя выразить, как царевич любит Ефросинью и какое имеет об ней попечение». Невысокая хрупкая красавица повсюду сопровождала Алексея. Разумеется, под видом пажа.

В деньгах пара не нуждалась, много путешествовала по лучшим местам Европы, осматривала достопримечательности, вкусно и обильно ела, регулярно посещала театры.

Алексей, как ранее дьяк Вяземский, уделял большое внимание образованию Ефросиньи. Барышня много читала, владела иностранными языками, ее письма к царевичу были грамотными и содержали большое количество «благородных» слов. Вот что Ефросинья написала любимому из Венеции, куда ездила с братом Иваном Федоровичем и итальяно-российским торговым агентом Петром Ивановичем Беклемишевым:

«А оперы и комедий не застала, токмо в един от дней на гондоле ездила в церковь с Петром Ивановичем и с Иваном Федоровичем музыки слушать, больше сего нигде не гуляла…»

Вскоре после приезда в Европу Ефросинья забеременела. Будущего ребенка царевич Алексей в письмах к возлюбленной называет «селебеный», что с чешского можно перевести как «обещанный». Его высочество очень ждет сына от любимой женщины, ведь его двое других детей рождены женщиной нелюбимой.

О скором рождении «селебеного» узнают и в России. Петр I, который и сам обожал амурные дела с представительницами низкого сословия, крайне недоволен выбором сына. «Обрюхатил чухонку», – с неприязнью говорит он. Государю есть отчего беспокоиться: бастард, которого носила Ефросинья, в будущем мог стать серьезным оружием европейских держав против России.

По приказу Петра граф Толстой подкупил чиновника вице-короля Неаполя, который вызвал Алексея к себе и сообщил: итальянские власти намерены «отлучить от него женщину в мужской одежде», если тот не примет волю отца и не вернется в Россию. Для царевича это была страшная угроза. Он попросил передать графу Толстому, что согласен вернуться на родину, если император позволит ему жениться на Ефросинье.

Вскоре состоялась личная встреча графа Толстого и Алексея, в ходе которой вельможа сказал царевичу, будто бы Петр собирает войско для похода на Неаполь, чтобы силою оружия «достать» сына. Перепуганный Алексей вернулся домой и все поведал Ефросинье. Барышня призвала его покориться воле государя и просить у отца прощения. Так все страхи и сомнения царевича были преодолены, он окончательно решил возвратиться в Россию.

Домой Алексей ехал в компании графа Толстого. Ефросинья путешествовала отдельно, более медленной «оказией». В дороге царевич неоднократно просил графа подождать его любимую, чтобы он и Ефросинья могли обвенчаться в ближайшей церкви, но получал неизменный отказ. Толстой ждал ответной депеши от императора и наконец дождался:

«Мои господа! Письмо ваше я получил, и что сын мой, поверя моему прощению, с вами действительно уже поехал, что меня зело обрадовало. Что же пишете, что желает жениться на той, которая при нем, и в том весьма ему позволится, когда в наш край приедет, хотя в Риге, или в своих городах, или в Курляндии у племянницы в доме, а чтоб в чужих краях жениться, то больше стыда принесет. Буде же сомневается, что ему не позволят, и в том может рассудить: когда я ему такую великую вину отпустил, а сего малого дела для чего мне ему не позволить? О чем наперед сего писал и в том его обнадежил, что и ныне паки подтверждаю. Также и жить, где похочет, в своих деревнях, в чем накрепко моим словом обнадежьте его».

Письмо отца обрадовало Алексея. Он сразу же написал Ефросинье восторженное послание, клялся ей в любви, умолял заботиться о здоровье. Царевич послал любимой большую сумму денег и отправил повитух, которые в случае чего могли принять роды в дороге.

Ефросинью привезли в Россию 1718 году, когда Алексей по требованию отца отрекся от престола. Как прошли роды находившейся на последнем месяце беременности Ефросиньи, мы ничего не знаем. Не знаем и о том, родился ли на свет «селебеный». Этот ребенок стал очередной тайной русской истории.

На первый допрос 12 мая 1718 года Ефросинью привезли уже не беременной, и ребенка при ней не было. До показаний женщины дела Алексея обстояли в целом благополучно. Да, он был арестован, но находился не в тюрьме, а в доме отца. Петр уже почти простил «блудного сына», позволил ему жениться на чухонке и поселиться в деревне.

Вот что Алексей писал Ефросинье, когда та еще находилась в дороге:

«Батюшка взял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, чтоб и впредь так же, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое с тобою. Дай Бог благополучно пожить