пищу, а может, подскажет, где искать Монти и Дольфа.

– Поешь.

Фэй протянула ей жареную лягушку. Ромэйн скривилась, но приняла её. На вкус мясо напоминало курицу, но есть его можно было только закрыв глаза. Никакой другой дичи сегодня они не добыли, даже лягушек наловили с трудом, проведя несколько долгих часов на берегу мутного озера.

– Долго еще идти? – спросила Ромэйн, с трудом проглотив кусок лягушачьего мяса.

– Завтра доберемся до города Красных Крыш, там возьмем лошадей.

– У тебя есть деньги?

– Я приметила в твоих ушах отличные серьги. – Фэй усмехнулась. – За них нам дадут еды, может быть, даже одежду. Главное, не показывать, что мы в бедственном положении, не то цену заломят так, что счастьем будет раздобыть хромого пони.

– В детстве у меня был пони, – вдруг сказала Ромэйн. – Отец подарил мне его после того, как я прорыдала два дня увидев, что братьям разрешили кататься на лошадях.

– Редкий зверь. – Фэй задумчиво нахмурилась. – Где он его достал?

– Караванщик пригнал небольшой табун из Запретного Края. Говорят, их там много, и они почти ничего не стоят.

– Ага, а еще говорят, что в великой пустыне Сахмер водятся двугорбые лошади, которые умеют плеваться. – Фэй рассмеялась. – Ты выросла, но до сих пор остаешься ребенком.

– Вовсе нет, – вяло возмутилась Ромэйн. – Просто вспомнила об этом.

– Иди сюда.

Фэй обняла её за плечи и прижала к себе. Ромэйн продержалась недолго – расплакалась, прижалась к подруге и спрятала лицо у неё на груди. Слезы душили её, она пыталась, но не могла остановить горячий соленый поток, льющийся по щекам. Обессилевшая, она уснула на плече Фэй, и вздрагивала во сне на протяжении всей ночи.

Утром они как смогли умылись в озере и пошли дальше. Подошва сапог Ромэйн так истончилась, что она чувствовала каждый камешек на дороге. Если обувь порвется, она сотрет ноги в кровь, а там, где есть кровь, есть и заражение – этому научил её лекарь из Синей Крепости. К тому же, монстры Лаверна наверняка чуют кровь, а иметь с ними дело никто в здравом уме не захочет.

– Потерпи немного, – сказала Фэй, – мы почти добрались.

Вскоре после обеда, когда солнце оказалось в зените и безжалостно опаляло голый череп Ромэйн, она увидела поблескивающие вдалеке красные купола. От облегчения она готова была разрыдаться, но сдержалась, побоявшись, что снова не сможет совладать с собой и остановиться.

Они вошли в город Красных Крыш и оказались в самом сердце шумной ярмарки. Ромэйн вертела головой не понимая, как люди могут веселиться зная, что произошло с лордом их Дома. Неужели им наплевать? Отец всю жизнь пытался быть справедливым лордом этой земли, а его люди даже не предали значения его смерти!

– Они празднуют, – прошипела Ромэйн. – Ты можешь в это поверить?

– Тише, – предупреждающе сказала Фэй. – Не привлекай лишнего внимания.

Но не привлекать внимания не вышло – не так-то просто слиться с толпой, когда ты одета как оборванка, обрита наголо, а рядом с тобой вышагивает девушка из лунного народа.

Местные с подозрением косились на их оружие, некоторые люди принимались перешептываться, когда они проходили мимо.

Ромэйн сжала зубы, подошла к палатке и, растолкав собравшихся перед ней зевак, сказала:

– Мне нужны две миски супа, да погорячее.

Женщина за прилавком смерила её оценивающим взглядом.

– А платить ты мне чем будешь?

– На, забирай. – Ромэйн выдернула из уха сережку и кинула её на прилавок.

Люди вокруг принялись обсуждать, откуда у голодранца такие украшения.

– У кого ты их украла? – спросила женщина, пробуя сережку на зуб.

– Их нет в живых, – резко ответила Ромэйн. – Теперь я могу получить свою проклятую миску супа?

Забрав еду, они с Фэй уселись за грубый деревянный стол под навесом, и Ромэйн накинулась на еду. Никогда в жизни ей не доводилось быть такой голодной, она ела как невоспитанная дикарка, как нищий, которому впервые за много месяцев посчастливилось получить миску похлебки.

Закончив обедать, она вымакала остатки густого бульона хлебом и блаженно выдохнула, прикрыв глаза.

Фэй фыркнула. Ромэйн открыла глаза и уставилась на неё.

– Что?

– Твоя няня упала бы в обморок, доведись ей увидеть, как ты ела этот несчастный суп.

– Знаешь, ничего вкуснее я в жизни не пробовала. – Ромэйн потянулась и огляделась. – Куда пойдем дальше?

– Я планировала найти для нас новую одежду, но ты отдала целую сережку за обед, так что…

Ромэйн залезла в карман и вывалила на стол несколько колец, подвеску и пару брошек. Фэй резко накрыла сверкающую горку рукой и прошипела:

– Думай, что делаешь! Если эти люди увидят золото, у них появятся вопросы.

– Пусть думают, что хотят. Скажем, что убили кого-то и сняли украшения с поверженных противников. Нужно, чтобы они боялись нас.

– В тебе роста едва ли полтора метра, а ты…

– Больше. Я достаю тебе до плеча и почти догнала в росте Монти, так что не смей называть меня коротышкой.

– Я не говорила, что ты коротышка…

– Ты это имела в виду.

– Вовсе…

– Не спорь с наследной леди твоего Дома, – шепотом сказала Ромэйн. – Бери украшения и пойдем, поищем нам одежду. И ночлег. Мне не помешает принять ванну – я чешусь так, будто у меня блохи.

– Не хочу тебя огорчать, но нора, в которой мы ночевали две ночи назад, могла принадлежать животному.

– И что?

– И то, что у тебя действительно могут быть блохи.

Ромэйн вскочила и принялась отряхивать одежду, надеясь сбросить с себя мелких тварей. Фэй рассмеялась, чем привлекла внимание нескольких зевак.

– Что? – резко спросила Ромэйн. – Чего уставились?

Мужчины поспешили уйти. Фэй встала и подойдя ближе прошептала:

– Не переусердствуй с репутацией, не хватало нам еще городской стражи.

– Если мы не переоденемся, они все равно не упустят возможности выяснить, кто мы такие.

– Тогда не говори им своего настоящего имени. Скажем, что мы беженцы, что армия Лаверна спалила наш дом и мы пришли сюда в поисках убежища.

– Договорились. А еще скажем, что у меня чертовски заразный лишай, чтобы они не вздумали и пальцем ко мне прикоснуться.

– А ты быстро вживаешься в роль, – одобрительно сказала Фэй.

–