— “И не надо мне говорить, что значит слово нет — я прекрасно знаю и сам и… Справа!”

Птица Кецаль резко рухнула еще ниже, а справа над ней пронесся огненный шторм, чем-то напоминающий пущенную в полет огромную булаву.

— Проклятье, — процедил Хаджар, ощущая как его плоть буквально находится на грани того, чтобы оказаться заживо сваренной.

И все же — он так и не обнажил меча, убранного в ножны сразу после созданной разрезом волны.

— “Когда ты успел стать пацифистом, глупый смертный?!” — надрывался Хельмер.

Хаджар не был пацифистом. Более того — он все еще оставался простым солдатом, но… его честь за эти века пострадала куда сильнее, чем сейчас страдало его тело. Он не собирался добавить её тем, чтобы пользоваться заемной силой демона ради убийства хранительниц Чаш Духов, к которым успел проникнуться симпатией с первых же сказанных друг другу фраз.

— “Мы либо сваримся, либо сгорим,” — вздохнул Ночной Кошмар.

Как бы не хотелось признавать Хаджару, но демон был прав. Все это время, во время бега по тропе среди облаков, Хаджар сдерживал огонь при помощи своей воли и терны, но когда к пламени добавился пар, то силы из души генерала буквально выливались в реальность. И долго так продолжаться точно не могло.

— Держись! — выкрикнул Хаджар.

— “Я внутри твоей души, дурья ты башка!” — закричал в ответ демон, но судя по интонации, он действительно там за что-то ухватился.

Птица Кецаль внезапно замерла. Вокруг, со всех сторон и со всех плоскостей, к ней устремились огненные техники. Разноцветные, аморфные и обладающие формой, они имели перед собой лишь одну цель — длиннохвостую птицу с горящим крылом.

— “Ты безумец!”

Хаджар лишь крепче сжал зубы. Видя, как из облаков пара к нему буквально “выпрыгивают” крылатые змеи, а их дыхание пламени сливается в единую массу техники и энергии, он все еще не обнажал меча.

— “О вечность и звезды, я подохну внутри тела смертного мужчины! Барды сложат самую глумлив…”

— Да заткнись ты уже наконец!

И одновременно с оглушительным ревом, Хаджар выхватил меч из ножен и, вкладывая в клинок терну, позволил технике Бесконечного Ветра слиться с мистериями и силой.

Проявляясь в реальности вихрем синего ветра, удар вонзился в самый центр огненной массы. Но вместо того, чтобы разрушить техники драконов, он, превращаясь в птичий клюв, начал пожирать пламя, вбирая в себя все больше и больше его силы, пока, не сумев сдержать такое наполнение, не взорвался прозрачным штормом.

Вихри ветра разметали драконов словно щепки. Кому-то выбило несколько чешуек, другие, с переломанными крыльями, упали в воды травяных чаш, но большинство, отброшенные на многие километры, оказались лишь немного оглушены.

Птица Кецаль же, расправив крылья, буквально оседлала поток стремящейся в небо силы. И лишь под ей слышимый крик демона, позволила этой силе не только задуть пламя на своем крыле, но и выбросить себя из плена клетки пара.

Хаджар, буквально перепрыгивая с одной разрушающейся тропы ветра на другую, как по лестнице бежал по вихрям силы и штормового ветра наверх — к самой крупной и высокой Чаши Духов. Он понятия не имел, почему ему надо было именно туда — просто знал.

Синий Клинок вернулся обратно в ножны, а сам генерал, всего за несколько мгновений преодолев просто немыслимое расстояние, оказался как ему сперва показалось, на широкой зеленой площади. И лишь благодаря замысловатому, но простому узору, покрывающими пол, он понял, что это, на самом деле, никакой не камень, а лист.

Обычный лист, размером с городскую площадь.

Птица Кецаль сложила крылья и вновь обернулась человеком. Израненным, покрасневшим, в ожогах и волдырях, с обгоревшей одеждой, но живым и даже немного улыбающимся.

— “Ты. Бе-зу-мен” — констатировал демон.

— Повторяешься, — напомнил Хаджар и повернулся к лестнице, ведущей к самой высокой чаше.

Вырубленная прямо в стебле, она вилась вокруг оси и поднималась все и выше. Хаджар уже сделал первый шаг к вершине, как ощутил чужое присутсвие за спиной.

Наверное, она могла бы успеть пронзить его копьем или, хотя бы, попытаться это сделать. Но огненная леди осталась недвижима.

Когда Хаджар обернулся, её глефа была обращена лезвием к земле, а режущей кромкой — к Хаджару. Верный знак того, что битвы не избежать, но битвы честной. Такой, что случается между двумя воинами, что не испытывают к друг другу злобы, но у которых есть долг.

Она выглядела куда лучше Хаджара, но и сама хранительница пострадала в том вихре силы и терны. По её левому виску стекала мерцающая кровь, а несколько пластин на доспехах оказались выдраны, обнажив атласную кожу и следы узорных татуировок.

— Эта сила, — задумчиво произнесла миледи, словно ни раны, ни сама ситуация её нисколько не беспокоили. — которую ты использовал. Это не сила богов, демонов, духов или Реки Мира. Что это?

Нетрудно догадаться, что она имела ввиду именно терну. Вот только Хаджар, как бы сам того ни хотел, не смог бы дать ответ на этот вопрос. Просто потому, что он и себе самому-то ответить на него не мог.

— Может быть — сила смертных, — развел он руками.

— Может быть, — не стала спорить воительница. — Это была славная попытка, Безумный Генерал. Да… теперь я понимаю, почему тебя так зовут.

— “Ну хоть один нормальный человек… дух! Давай, расскажи этой тупой заднице, о том, что мы его эту самую задницу не прос…”

Усилием воли, Хаджар заставил себя не слышать слов демона.

— Мне действительно надо пройти, — Хаджар показательно убрал руки от меча. — И я бы не хотел проливать ни чьей крови.

— Если кровь и прольется, то только твоя, генерал, — и в словах девы не звучало ни насмешки, ни угрозы. Только сочувствие. Ведь и правда — её сила, по сравнению с силой Хаджара, это как пожар на фоне костра, что заводит путник, чтобы согреться. — Я не знаю, что тебя привело в этот край, но никому нельзя подниматься наверх. И мой долг и моя честь — остановить тебя.

В это время десятки и сотни других драконов, оборачиваясь воинами и воительницами, встали по периметру листа-площади. Их оружие обнажено, но прижато к груди.

Ох уж эти духи и их любовь к театральщине и вечным дуэлям. Легенды гласят, что даже во время битвы Древних, Яшмовый Император поочередно бился с