Впрочем, когда это в землях Зимы и Тьмы не было холодно и… темно.

Дева посмотрела на восток. Солнце здесь не поднималось выше горных вершин, создавая вечное ощущение сумрака. Лишь в разгар зимы оно вставало в зенит, но не чтобы согревать, а словно издеваясь над обитателями миров. Напоминало им об ушедшем лете и дарило лишь холод.

— Разве твой рыцарь бывает в хорошем расположении? — чуть улыбнулась дева.

От её улыбки зазвучала капель. И это не было какой-то дешевой метафорой из кабацкой баллады. Сосульки, свисавшие с краев крыши действительно начали таять. Как таял легкий иний, покрывший небольшой дворик.

Кот зашипел и сделал шаг назад, словно стараясь держаться подальше от проталины. Как если бы та могла навредить пушистому.

— Мне дорог мог рыцарь, сестра, — старушка отряхнула фартук и из-под него понеслись снежные вихри, разом укрывшие землю легким, белоснежным одеялом и вернувшие сосулькам прежний стреловидный облик. — Сейчас бабушка-природа на твоей стороне, но не забывай, что в моем царстве ты гостья.

Две Вечных, что были и будут всегда, покуда цел этот мир, смотрели друг другу в глаза. Молчание протянулось недолго, но достаточно, чтобы, казалось, одновременно с ними замер и весь мир.

— Наш племянник идет по моим землям, сестра, — произнесла, наконец, Титания.

— Я не слышу вопроса или просьбы в твоих словах, сестра, — с легкой ухмылкой ответила Мэб.

Если не знать, что эти двое — сестры, то между ними почти не находилось сходства. И речь шла не о том, что одна выглядела едва расцветшей девой, способной сжечь своей красотой сердца обоих полов, а вторая — с трудом опустилась на кресло-качалку, поставив рядом с собой палку, на которую опиралась от старости.

Нет, дело было совсем в другом.

Что-то отличалось в самой их сути. Неуловимое глазу, но от того ничуть не менее отчетливое.

— Мы долгое время хранили мир на наших границах, сестра, — произнесла Титания и опустилась в свившееся под ней кресло из цветов и лозы. — А сейчас, когда грядет битва с могущественным врагом, этот мир важен как никогда.

— Мир, — фыркнула старушка, чем напомнила своего кота. — Это слова столь же провоняло ложью, как и твой облик, сестра. Скажи мне — к чему тебе эта атласная кожа и лицо без морщин? Лишь иллюзия для глупых юнцов.

Титания промолчала. Лето никогда не понимало, почему Зима выглядела так, как она выглядела, а Зима, в свою очередь, не понимала Лето. Так что тот факт, что они находились в некоем подобии гармонии действительно заслуживал если не уважения, то, хотя бы, признательности.

Особенно от смертных.

— Безумный Генерал уже добрался до Чаш Духов, — продолжила Титания. — И мне не нравится мысль, что он может дойти до Горы Предков и…

— И тебе, моя вечно лгущая сестра, ибо нет сезона более обманчивого, чем лето, не нравится то, что они с демоном могут попробовать залезть к тебе под юбку.

— Под моей юбкой бывало столько генералов, сестра, что не хватит снежинок в твоем покрове, чтобы сосчитать их, — спокойным тоном вернула колкость Титания. — Мы обе знаем, что именно хранится в моем дворце. И оно не должно его покидать.

— Твой дворец, сестра моя, как и твоя честь — лишь твоя забота, — отмахнулась старушка. — Мне нет до них никакого дела. Наш племянник обладает такой же свободой воли, как и любой иной смертный. Он вправе сам решать, куда ему ступать, а куда нет. Что делать стоит, а чего — лучше опасаться. И тебе это должно быть известно лучше, чем мне.

Последние слова явно содержали в себе какой-то секрет. Секрет, известный лишь двум Вечным. Иначе бы от чего еще Титания дернулась словно от пощечины.

— Мы обе понимаем…

— Мы обе понимаем, — перебила Мэб. — что ты покинула свое огненные своды не для того, чтобы навестить сестру. И уж точно не для того, чтобы обсудить нашего племянника. Личность он весьма занимательная, но не центр мироздания. Так что давай ты перестанешь отравлять мою почву своими попытками сделать меня виноватой или обязанной тебе.

Как бы грозно и величественно не выглядели эти двое, но по последним словам становилось понятно, что они, все же, в первую очередь — сестры. Семья. Со своими секретами, ссорами и незаживающими ранами от старых обид.

Первой сдалась Титания. Нельзя было сказать, что её характер мягче, чем у ледяной королевы, но, тем не менее, обычно именно Титания становилось той, кто пыталась сохранить хотя бы хрупкую видимость спокойных отношений.

— Близится война, — произнесла она с той тяжестью, на которую способна лишь королева Лета, сезона, где погода действительно может быть обманчива и теплой, летний день сменяется ночью, где бушуют грозовые ветра и бури.

— Это мне известно, — чуть опустила голову Мэб. — Посланники приходили к твоему и моему порогу. Наши воины то и дело сталкиваются с лже-богами на дальних границах. Близится Парад Демонов. И… Феденрир проснулся.

Титания нахмурилась.

— Заклинания Эша…

Татанию перебил удар трости, от которого разошлись волны холода и льда.

— Не произноси его имени в моем доме! — тихо, но с силой, произнесла Мэб. — Этот никчемный смертный забрал у меня больше, чем смогли боги. Вся моя семья оказалась либо убита, либо пленена, либо отравлена его магией. Так что даже не смей, Титания, упоминать имя своего рыцаря.

— Бывшего рыцаря, — уточнила королева Лета. — Уже прошли эпохи с тех пор, как Пепел снял с себя мою мантию.

Мэб ответила тишиной. Тишиной, на которую была способна лишь зима, где даже мгновение промедления могло стоить жизни целым армиям.

— Мы должна объединить свои силы, сестра, — прошептала Титания. Да, сейчас она стояла в фаворе, но она пришла в самое сердце владений Мэб и здесь, вне зависимости от сезона, именно Королева Зимы и Тьмы властвовала над реальностью. — Сплотиться против единого врага, иначе…

— Достаточно, — властно взмахнула рукой Мэб. — как и в прошлую войну, чтобы мы не делали, сестра, найдутся те, кто встанут под знамена Седьмого Неба. И, так или иначе, кто-то из нас двоих предаст другую. Так было всегда…

— Но не должно быть впредь! — жарко воскликнула Титания.