Очевидный успех Питта был омрачен его неспособностью склонить короля к своему замыслу. Когда он предложил выполнить свое подразумеваемое обещание о полной политической эмансипации католиков в новом «Соединенном королевстве Великобритании и Ирландии», Георг III отказался, сославшись на то, что его коронационная клятва обязывает его защищать официальную церковь Англии. Когда Питт надавил на него, король дал понять, что впал в безумие. Питт уступил и, чувствуя себя скомпрометированным, подал в отставку с поста короля (3 февраля 1801 года). Эмансипация католиков была отложена на потом, и ей пришлось ждать до 1829 года.

Большинство ирландских лидеров пришли к выводу, что их обманули и что Питт никогда не собирался выполнять свое обещание. Сопротивление Союзу как фактической аннексии переросло в насилие. В 1803 году Роберт Эммет возглавил безуспешное восстание, которое сделало его одной из самых любимых фигур в ирландской истории и песнях. Он родился в Дублине (1778) как младший сын врача лорда-лейтенанта. Будучи студентом Тринити-колледжа, он уже близился к получению диплома с отличием, когда вычеркнул свое имя из списка студентов в знак протеста против официального дознания их политических взглядов. Он вступил в организацию «Объединенные ирландцы», где его старший брат Томас был секретарем верховного совета. Томас советовал воздержаться от революционного насилия, но Роберт отправился во Францию, нашел доступ к Наполеону и умолял о еще одной попытке французского вторжения в Ирландию. Не сумев убедить Наполеона, Эммет вернулся в Дублин, собрал оружие и союзников и спланировал нападение на Дублинский замок. Узнав, что правительство раскрыло его заговор и приказало арестовать, он сформировал импровизированный отряд из 160 человек и двинулся к замку. По пути они столкнулись с лордом Килварденом, главным судьей Ирландии; возбужденная и неуправляемая толпа убила его и его племянника на месте. Понимая, что теперь его усилия не увенчаются успехом, Эммет бежал и некоторое время скрывался в горах Уиклоу. Рискуя быть обнаруженным, он приблизился к дому своей невесты, Сары Курран, дочери Джона Филпота Куррана, протестантского защитника католиков. Роберта обнаружили, схватили, судили за измену и приговорили к смерти. Его речь перед присяжными — одна из классических речей ирландского красноречия:

У меня есть только одна просьба, которую я хочу высказать, покидая этот мир: милосердие его молчания. Пусть никто не напишет мне эпитафию; ибо, поскольку ни один человек, знающий мои мотивы, не осмелится сейчас их оправдать, пусть не поносят их ни предрассудки, ни невежество. Пусть они и я покоимся в безвестности и мире, и моя могила останется без надписей, а память — в забвении, пока другие времена и другие люди не смогут отдать справедливость моему характеру. Когда моя страна займет свое место среди народов земли, тогда, и не раньше, пусть будет написана моя эпитафия».16

ГЛАВА XXIV. Питт, Нельсон и Наполеон 1789–1812

I. ПИТТ И РЕВОЛЮЦИЯ

В 1783 году Уильям Питт II занял пост канцлера казначейства и первого лорда казначейства. Тот, кто собирал и распределял деньги королевства, должен был быть лордом островов и меценатом коалиций.

Он пользовался практически всеми преимуществами, доступными британцу. Он происходил из знатной семьи и впитал в себя мировую политику, высокие финансы и хорошие манеры из разговоров и окружения своего блестящего отца, графа Чатема. Он получил самое лучшее частное образование, причем большую его часть непосредственно от отца. В двадцать один год он вошел в парламент, а в двадцать четыре возглавил Англию. Он подавлял оппозицию своей гордой сдержанностью, интеллектуальным оснащением, логикой, а не страстью своих ораторских выступлений, твердостью и проницательностью взгляда, знанием и умением управлять государственными финансами. Он читал и восхищался «Богатством народов» Адама Смита; он принял философию Смита о свободном предпринимательстве и свободной торговле. Он, аристократ, поддержал притязания поднимающейся торговой и промышленной буржуазии на более полное представительство в парламенте и политике; с помощью их текучих богатств он сражался с Наполеоном, в то время как аристократия с ее богатствами в неподвижных землях помогала советами, дипломатией и протоколом. Он создал амортизационный фонд для выплаты национального долга и преуспел в сокращении этого долга, пока война не забрала каждый шиллинг, который можно было вытянуть из нации. Он мужественно, но тщетно пытался ликвидировать «гнилые районы», хотя сам использовал их во время своего возвышения. Он поддержал меру, которая передала судье народному жюри решение по делам о клевете — то есть защитил прессу в ее разоблачении должностных проступков. Он поддержал Уилберфорса в долгой кампании против торговли рабами. Наполеон победил его и сломил его дух, но именно Британия, которую он реорганизовал, финансировал и вдохновлял, победила Наполеона.

Британский король представлял собой почти такую же проблему, как и французский консул. Георг III следовал советам Питта почти во всем, кроме эмансипации католиков; но стареющий монарх в любой момент мог впасть в безумие, как это случилось в 1788–89 годах; и когда наступали такие срывы, принц Уэльский всегда оказывался рядом с троном — принц, который был кумиром вигов и другом Чарльза Джеймса Фокса, соглашавшегося с Питтом только в том, что любил вино по эту сторону паралича. Некоторое время Георгу III полагалось умереть (1787); он выздоровел, но оставался слабым и нерешительным, и в целом впоследствии подчинился, удивляясь, правлению Питта.

Когда молодой государственный деятель принял бразды правления, Англия только начинала оправляться от разрушительной войны со своими американскими колониями. Британия казалась разоренной в военном отношении перед лицом разорившейся, но победившей Франции, процветающей и просвещенной Испании под руководством Карла III, а также России, расширяющей свои границы под руководством Екатерины II, организующей огромные армии, поглощающей половину Польши и замышляющей разделить европейскую Турцию между собой и австрийским Иосифом II. Теперь безопасность Англии зависела от двух условий: ее контроля над морями и баланса политических сил в континентальной Европе. Если одна из сторон этого баланса становилась верховной, она могла диктовать Англии, просто закрыв континентальные рынки для британских товаров. Смерть Иосифа II (1790) ослабила восточную угрозу; Екатерина колебалась, и Питт уже собирался перейти от внешних дел к внутренним, когда Французская революция объявила, что она