ко мне Государя и Государыни у меня есть особенный покровитель, а именно Великий Князь Константин Константинович. В это пребывание в Петербурге я нередко с ним виделся и бывал у него. Личность необыкновенно обаятельна. Он талантливый поэт и недавно, под обозначением К.Р., вышел сборник его стихотворений, имеющий большой успех. Жена его – очень симпатичная молодая женщина… Несмотря на всю мою застенчивость, особенно с людьми из высоких сфер, я чувствовал себя в среде этих Августейших особ совершенно свободно и в беседе с ними находил истинное удовольствие… Он не только талантлив и умен, но удивительно скромен, полон преданности искусству и благородного честолюбия отличиться не по службе, что было так легко, а в художественной сфере. Он и музыкант прекрасный, – вообще, редкостно симпатичная натура» (Вайдман П.Е., 2003).

По рекомендации Великого Князя Петр Ильич был привлечен к работе над «Словарем русского языка». Переписка Чайковского с Романовым – одна из самых содержательных страниц эпистолярного наследия (31 письмо Чайковского и 28 писем Романова). Они обсуждали творчество крупнейших композиторов В. Моцарта, Й. Гайдна, Л. Бетховена, Ф. Шуберта, Р. Вагнера, И. Брамса и поэтов Г.Р. Державина, И.В. Гете, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, А.К. Толстого. В их переписке разворачивалась содержательная дискуссия о технике стихосложения, вопросах ритмики. В библиотеке П.И. Чайковского сохранились не только книги К.К. Романова, но и подаренная Великим Князем книга М. Бродовского «Руководство к стихосложению» (СПб, 1887).

Композитор внимательно прочитал три стихотворных сборника Романова, представленные в его личной библиотеке: «Стихотворения» (СПб, 1886), «Стихотворения. 1879–1885» (СПб, 1889), «Новые стихотворения. 1886–1888» (СПб, 1889); первый и третий снабжены дарственными надписями автора. В свою очередь, Петр Ильич посвятил поэту – Великому Князю и Второй струнный квартет. Получив книгу стихов в 1886 году, Чайковский писал с благодарностью автору: «…многие из них проникнуты теплым и искренним чувством, так и просящимся под музыку!» Стихотворный сборник испещрен пометами и нотными эскизами, отражающими процесс созревания музыкального замысла. Чайковский собирался написать еще один вокальный цикл на стихи К.Р., но замысел этот не реализовал, этому помешала кончина композитора.

Предчувствие смерти как будто витало над П.И. Чайковским задолго до злополучного стакана загрязненной сырой воды из прохудившегося питерского водопровода в ресторане Лернера. 1893 год прошел под знаком написания очередного шедевра – Шестой симфонии («Патетической»). Ее генеральная репетиция прошла в зале Санкт-Петербургского Дворянского собрания. Дирижировал автор. Успех был потрясающий. После концерта в артистическую комнату вошел взволнованный Константин Константинович. На глазах его были слезы. «Что Вы сделали, Петр Ильич! Ведь это Реквием, Реквием![242]». «Музыкальным самоубийством», «завещанием» назвали вслед за К.Р. эту великую вещь многие критики (Волков С., 2001).

Рассказывая о близких Константину Константиновичу творческих людях, необходимо назвать еще одно громкое имя. В 1878 году кузен Сергей Александрович познакомил Константина с Ф.М. Достоевским. С той поры и до смерти великого писателя их тесные доверительные отношения не прерывались. Федор Михайлович многие главы «Братьев Карамазовых» впервые прочел в Мраморном дворце, в узком семейном кругу. Князь особенно просил читать «исповедь старца Зосимы, одно из величайших произведений», как затем отметил в дневнике за март 1880 год.

Когда в начале 1881 года Федор Михайлович скончался, то для Константина Константиновича это стало личным горем. Через десять лет после смерти Достоевского Великий Князь вспоминал: «Я еще был мальчишкой, мне едва было 20 лет, когда я познакомился с творцом Преступления и Наказания. Я еще не писал стихов, а уже и тогда меня притягивал к себе этот человек. Он относился ко мне с расположением, и помню, как однажды предсказал мне большую будущность… Я верю, что он обладал даром пророчества».

Помимо стихосложения, значительное время князь уделял переводам, особенно любимого им Шекспира. Более десяти лет К.Р. переводил «Гамлета». И хотя знал английский язык блестяще, то, что получалось, не удовлетворяло. Чувствовал: в оригинале Шекспир звучит сильнее, образы выразительнее, чем в переводе. Перечитал все русские издания «Гамлета», измучил своих европейских родственников выяснениями точных значений тех или иных выражений. Наконец, в 1900 году «Гамлет» в переводе К.Р. был издан. В шекспироведении этот перевод до сих пор считается классическим…

16 декабря 1900 года в Большом зале Петербургской консерватории торжественно отмечалось 35-летие творческой деятельности Н.А. Римского-Корсакова. Чествование открылось чтением приветственной телеграммы от Константина Константиновича, давнего поклонника музыки композитора (Римская-Корсакова Т.В., 1999). Единственный эпизод омрачил их многолетние добрые отношения. Под нажимом реакционных кругов Великий Князь вынужден был утвердить решение директора консерватории Бернгарда об увольнении Николая Андреевича, поддержавшего студентов, осудивших события 9 января 1905 года. Против этого решения выступила вся музыкальная Россия и через девять месяцев, не без помощи К.Р., один из самых уважаемых за историю консерватории профессоров вернулся на кафедру.

Политическим событиям и их оценке К.Р. уделил в своем дневнике лишь несколько записей. Однако они поражают глубиной оценки и своеобразным провидением будущего. Вот некоторые из заметок: «Вчера бегали по улицам с красным флагом, сегодня – с портретом Государя. Не одного ли порядка эти явления?» (19 октября 1905 год). «Когда-нибудь историк с изумлением и отвращением оглянется на переживаемое нами время. Многих, к прискорбию, слишком многих русских охватила умственная болезнь. В своей ненависти к правительству за частые его промахи они, желая свергнуть его, становятся в ряды мятежников и решаются на измену перед родиной» (7 апреля 1906 год)…

Частыми были встречи еще с одним замечательным человеком, оставившим след в истории России – профессором А.Ф. Кони. 13 июня 1909 года К.Р. с семьей побывал на побережье Финского залива. Запись в дневнике гласит: «Прелесная поездка в Сестрорецк… у Летнего сада сели на пароходик яхт-клуба “Первенец” и поплыли вверх по Неве и вниз по Б. Невке на взморье… На Лисьем Носе поместились в вагон, пристегнутый к паровозу, и через 25 минут были в Сестрорецке. Там я обрадовался встрече с Анатолием Федоровичем Кони. Ходили по курорту[243], все осмотрели, пили чай на взморье, бродили по сосновому бору над берегом Сестры-реки. Местность очаровательная… При этом умные и приятные разговоры».

* * *

Великому Князю удалось осуществить свою давнюю мечту об увековечении памяти М.Ю. Лермонтова, творчеством которого он увлекался с юности. Константин Константинович энергично поддержал идею начальника Николаевского кавалерийского училища барона А.А. Бильдерлинга о сооружении скульптуры своего любимого поэта. 1 октября 1913 года в саду училища был торжественно заложен и освящен памятник работы Б.М. Микешина. В церемонии участвовали представители родных полков поэта: лейб-гвардии Гусарского и 77-го Тенгинского, депутации Академии наук, университета, военно-учебных заведений города, родственники поэта. Рядом с