Шрифт:
Закладка:
– Одно дело просто врать, – сказал кто-то рядом со мной, – и совсем другое – врать по национальному телевидению.
Это был парень постарше из отдела со сладостями – тот самый, в зеленой футболке.
– Ага.
(И почему мне в голову не пришел ответ получше?)
– Ты здешняя?
– Нет. А ты?
– Нет.
Больше он ничего не говорил, и мы просто немного постояли молча, глядя в телевизоры. Моника Левински наняла новых адвокатов.
Кто-то постучал по моему плечу, и я обернулась. Позади меня стоял Энди с полиэтиленовым пакетом.
– Готова?
– Ладно, увидимся, – сказала я парню в зеленой футболке.
Мне хотелось, чтобы он обернулся и посмотрел на меня, но он не отрывал взгляд от экрана. Казалось, будто он пытается делать вид, что ему совершенно все равно.
– Увидимся, – бросил он.
Я повернула за угол, размышляя о том, что же в нем показалось мне странным. Эта шляпа… Раньше у него не было шляпы. А теперь на голове у него красовался «стетсон».
Прежде чем выйти, я зашла в мебельный отдел и взяла рюкзак. Потом проследовала за Энди до дальнего края парковки, где стоял золотистый «Шевроле Нова» с кучей наклеек на бамперах: «Подлые люди – отстой», «Вечно благодарный, вечно мертвый», «Когда ко мне вернутся силы, все будут пресмыкаться передо мной».
Сначала он открыл пассажирскую дверь и протянул мне пакет.
– Я не собираюсь никуда отвозить тебя, – сказал он. – Если только сама не захочешь. Просто подумал, что мы могли бы посидеть и поговорить, а ты бы поела.
Я положила рюкзак на заднее сиденье, села на переднее и раскрыла пакет. В нем лежали упаковка печенья «Орео», банан, баночка вишневого йогурта (вместе с ложечкой) и завернутый в пленку кукурузный маффин. Энди уселся на водительское сиденье и захлопнул дверь. Я поблагодарила его, и он понаблюдал за тем, как я ем. Я предложила ему «Орео» и во второй раз почувствовала себя идиоткой из-за того, что предлагаю не принадлежащую мне еду.
Доедая банан, я задела ногой какую-то лежавшую на полу книгу. Я взяла ее и прочитала название: «Мастер и Маргарита». На обложке был изображен улыбающийся кот с пистолетом в лапе. Я открыла книгу на случайной странице и прочитала: «Все будет правильно, на этом построен мир».
Возможно, для других да. Но точно не для меня.
– Я читаю это по русской литературе, – сказал Энди. – Очень хорошая книга. А ты любишь читать?
Я кивнула.
– Какая у тебя любимая книга?
– Много любимых. Мне нравится «Призрачная будка», «Трещина во времени», книги про Нарнию.
Гостеваяк Омната. Я поежилась.
– Тебе холодно? Могу включить печку.
– Нет, спасибо. Мне хорошо.
– Если тебе нравятся эти книги, то, пожалуй, понравится и «Мастер и Маргарита». Ты читала «Горменгаст»?
Я покачала головой.
– Это одна из моих любимых. Это трилогия. Если еще раз пересечемся, могу дать почитать.
– Ты такой добрый, – сказала я, приканчивая баночку с йогуртом и складывая мусор в пакет.
Я молча посмотрела на него.
Он взял меня за руку, переплел свои пальцы с моими и положил наши руки между сиденьями.
– Так можно? Нормально?
– Это все? – спросила я.
Его дыханье пахло чипсами, «пепси» и сигаретами.
Он кивнул. Ладонь у него была теплая и потная, но приятная. На мгновение – всего лишь на мгновение – мне показалось, что я в полной безопасности.
– Нет, лучше не стоит, – наконец сказала я, отдергивая руку и пряча ладонь под колено.
– Ладно. – Он погладил пальцами выступы на руле. – Если чего-то не хочешь, то не надо.
– Я ничего не хочу.
– Все в порядке. Мне просто хотелось посидеть рядом и подержать тебя за руку.
– Наверное, чего-то еще.
– Каждому парню хочется чего-то еще. – Он пожал плечами. – Но дело не только в этом.
– Нет?
– Послушай, я знаю, каково это. Я тоже сам по себе. Ушел из дома в прошлом году. Пришлось уйти. Отец совсем с катушек слетает, когда напивается. Ушел, когда из-за него попал в больницу.
– И что он сделал?
Энди приподнял рубашку, и я невольно охнула, увидев пересекающий ребра неровный розовый шрам.
– Осколком бутылки.
Он помолчал.
– Я пытался уговорить и ее уйти, но она не соглашается.
– Сожалею.
– Ну, ты не виновата, что человек, который произвел меня на свет, такой мудак.
Он резко усмехнулся. Звук был таким, будто вот-вот хрустнет барабанная перепонка. Я знала, что мой отец никогда бы не позволил себе такого. Мама вышла замуж за доброго мужчину.
Энди вздохнул.
– В общем, у меня есть лишний матрас с одеялом в квартире на тот случай, если она передумает. Но, знаешь, как говорят – лучше известное зло… Ее пугает мысль о том, что придется жить одной. Как будто может быть хуже, чем сейчас.
– Она будет не одна, – сказала я. – У нее будешь ты.
Энди посмотрел на меня, как будто благодаря меня за сочувствие, но вместе с тем давая понять, что я не улавливаю сути.
– Ты когда-нибудь переставала делать, что делаешь, и уходила со словами: «Это моя жизнь»?
Он внимательно смотрел на меня. Было заметно, что я готова расплакаться, и это само по себе уже казалось ответом.
– Я учусь в дурацком местном колледже в Уиллистоне, а после работаю в этой дыре. – Он ткнул большим пальцем через левое плечо на большой светящийся баннер «Уолмарта» позади нас. – А потом возвращаюсь домой, в этот клоповник над круглосуточной прачечной в Плейнсбурге. Полный отстой. А потом объявляешься ты, и я такой: «Ну вот. Она-то меня поймет».
Я плотно скрестила руки на груди.
– Ты меня не знаешь.
– Необязательно долго знать человека, чтобы понять, какой он.
– Я украла банку горошка, Энди. Значит, я воровка.
– Да ладно тебе. Ты в еще более отчаянном положении, чем я.
Он не сводил с меня глаз.
– А ты красивая, – добавил он.
– Вовсе нет.
– Это правда. Девчонки думают, раз они не похожи на моделей с журнальных обложек, то они некрасивые. Но там же все подрисовано. Чушь собачья.
– Я знаю. Дело не в этом.
– А в чем тогда? Ты выслушала меня. Теперь давай я выслушаю тебя.
– Пожалуйста, – я покачала головой, – не надо быть со мной таким… вежливым.
Он поднял руку и погладил меня по щеке.
– Почему не надо?
От него пахло кукурузными чипсами, жвачкой с корицей и сигаретным дымом, от чего меня охватила нервозность. Нужно было как можно скорее убираться оттуда. Я схватилась за ручку и услышала щелчок – нажав на кнопку, он закрыл сразу все четыре двери.
