Шрифт:
Закладка:
Но ведь я не обязана их тратить. Раньше я никогда не крала в магазинах, и, взвесив этот вариант, даже временно потеряла аппетит. Мне не хотелось становиться воровкой, не настолько уж я была голодна.
«Верно, – сказала я сама себе. – Но это ненадолго».
Воровать банку с горошком мне показалось глупым – она ведь стоила всего пятьдесят девять центов, – но ничего более подходящего в голову не пришло. В проходе никого не было. Я засунула банку в рюкзак и вышла из отдела консервированных продуктов с как можно более беззаботным видом.
Было бы ошибкой покидать магазин прямо сейчас, поэтому я заставила себя еще немного побродить по нему. Я завернула в отдел канцелярских товаров, посмотрела на толстые тетради и заметила кое-что странное: сэндвич в пленке. Белый хлеб, тунец и выглядывающий из них бесцветный листик салата айсберг. На нем как будто было написано большими красными буквами: «Возьми и меня тоже!» Я подобрала его и запихнула в рюкзак рядом с банкой горошка. Мне даже не хотелось есть этот дурацкий сэндвич, но он мог утолить мой голод, к тому же его все равно никто бы не купил.
А потом, даже не осознавая этого, я снова оказалась в отделе со сладостями. Здесь никого не было, корзина пьяного ковбоя до сих пор валялась на полу. Я вздрогнула, когда неожиданно, словно из ниоткуда, раздался голос диктора: «Ко Дню поминовения приобретите гриль “Уэбер” новой модели всего за пятьдесят долларов! Время распродажи ограниченно! Готовьте бургеры со стилем!»
Я снова направилась к выходу из магазина, прошла мимо кафетерия и прикассовой зоны, миновала газонокосилки и выставку садовой мебели. По дороге я думала о пьяном ковбое и о парне в зеленой футболке. Я бывала в сотнях супермаркетов «Уолмарт», но ни в одном из них не было второго выхода на другой стороне магазина.
Пройдя автоматические двери, я вздохнула. Не раздалось никакого сигнала тревоги, никто за мной не погнался. Я села на парапет у тележек, но не стала доставать сэндвич. Теперь, когда у меня была еда, я не чувствовала себя такой уж голодной.
В сумерках подрагивала люминесцентная лампа. Я слышала, как открываются и закрываются автоматические двери. Во второй раз за день на мои колени упала чья-то тень. Подняв голову, в паре футов от себя я увидела тощего парнишку в голубой рубашке – поло. Местный работник.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – отозвалась я, а про себя подумала: «Ну и прыщей у него!» — и снова перевела взгляд на свои кроссовки.
Ненавижу такие ситуации, когда кто-то внешне невыгодно выделяется из общей массы. Как будто сотня лишних фунтов или косоглазие – самое важное, что нужно знать о людях.
Парень вытащил из кармана пачку сигарет и вставил одну в зубы.
– А открывашка в рюкзаке у тебя есть?
Сердце у меня заколотилось.
– Что?
– Для той банки горошка.
Он чиркнул спичкой, зажег сигарету и на секунду показался старше, хотя на самом деле ему было не больше восемнадцати. У него был самый крупный кадык из тех, что я видела.
– Странный выбор для кражи, – добавил он. – Обычно девчонки крадут помаду или лак для ногтей.
– Ты наблюдал за мной?
– Как брала, не видел. Заметил, что банка выглядывает у тебя из рюкзака, когда ты проходила мимо.
– Сожалею, – сказала я. – Если скажешь своему начальнику, я пойму. Не хочу, чтобы ты потерял работу.
Парень пожал плечами:
– Мой начальник сам вечно все тащит. Особенно из отдела электроники. Предполагается, что мы время от времени должны отсылать обратно демонстрационные модели, но иногда он сообщает в главный офис, что они испортились и не подлежат возврату. Наверное, у него теперь в каждой комнате по телику. Даже в туалете.
– Ого, – пробормотала я.
– Многие крадут, и никто их не ловит.
Затянувшись сигаретой, он посмотрел мне прямо в глаза.
– Подумал, почему бы и тебе что-нибудь не украсть.
Я решила, что ему можно рассказать и про тунца.
– Я взяла еще вот это, – сказала я, доставая из рюкзака сэндвич.
– Наверное, срок годности закончился, – снова пожал он плечами. – Если его все равно выкинули бы в отходы, это не считается.
– О…
Я развернула сэндвич и предложила ему половину, но тут же осознала, как это глупо.
– Не, спасибо. Я Энди. А как тебя зовут?
– Марен.
– Хорошее имя. Никогда раньше не слышал.
– Ага, – сказала я в перерыве между укусами. – Обычно бывает Карен.
– У тебя приятнее, чем Карен.
– Спасибо.
Энди затянулся и выдохнул дым через ноздри.
– Курить вредно.
Я усмехнулась. Подумать только, указываю другим людям на их грехи!
Он загадочно посмотрел на меня.
– Ты еще голодная?
Я покачала головой.
– Не отпирайся. Вид у тебя довольно истощенный.
– Если есть не очень часто, то хватает на дольше.
– В смысле, денег?
Я кивнула. Он помолчал.
– Слушай, я заканчиваю через час. Не хочешь вместе позависать?
Я снова кивнула. Энди казался милым, а мне все равно некуда было идти. Может, я смогу у него переночевать. «Осторожнее», – произнес в голове тихий голос.
Он затоптал окурок, и я зашла с ним обратно в магазин. Банка с горошком жгла плечи. Я поражалась тому, что никто не обращает на меня внимания.
Энди вытащил из кармана пачку жевательной резинки с корицей и предложил мне одну полоску.
– Нет, спасибо. Мама никогда не позволяла мне жевать жвачку.
– Я на приеме товаров, – сказал он. – Поэтому обычно нахожусь в задней части. Встретимся у телевизоров в девять, ладно?
Я кивнула, и он исчез за дверями склада.
Я прошла в мебельный отдел и спрятала рюкзак под свисающим покрывалом одной из кроватей. Потом вернулась в отдел консервированных продуктов и поставила банку с горошком обратно на полку. После этого я погуляла по отделу игрушек, наблюдая за детьми, умоляющими родителей купить им карточки с покемонами или куклы «Спайс Герлз». Прошла мимо девочки, ноющей «ну пожа-а-а-а-а-а-а-а-алуйста!», и все смотрели сквозь меня. Было приятно ощущать себя невидимкой.
Так я дошла до отдела электроники. Настало время вечерних новостей, и во всех телевизорах маячило лицо президента Клинтона. Когда-нибудь все эти телевизоры будут принадлежать начальнику Энди. До девяти оставалось еще полчаса, но я продолжала смотреть новости, потому что уже устала ходить и разглядывать вещи, которые все равно не смогу купить.
По телевизору показали отрывок
