— Как ты думаешь, это была просто ревность и страх быть отвергнутой?

Уокер слегка качнул головой и сделал короткую паузу.

— Думаю, что налицо кое-какие нестыковки. Но теперь все вопросы к суду. Мое мнение уже не имеет значения.

— Имеет, если мы сделаем из этого определенные выводы. И может иметь огромное значение для нашего следующего дела, кто знает.

— Ну, ладно, — начал Уокер, тщательно подбирая слова. — Если взглянуть на это дело ретроспективно, то, мне кажется, мы все еще очень многого не знаем. Посмотрим на алиби, которое ей предоставила старшая сестра. Она же соврала: пыталась как-то прикрыть ее отсутствие дома. Думаю, что и про нож она тоже сказала неправду. У меня сложилось впечатление, что врали и родители Бернадетты. Причем не потому, что догадывались, что их дочь совершила убийство, а потому, что знали, что она ездит без прав. Думаю, когда родителям впервые позвонили из полиции, они решили, что их дочь попала в аварию. И прикрывали ее, не зная, что она на самом деле натворила.

— Ну а как, по-твоему, было на самом деле? — спросила я.

— Я считаю, что в тот вечер девица взяла на кухне нож и положила его в машину. А иначе как: она просто пошарила под сиденьем да и нашла его? Это, извините за выражение, полная херня. Но при этом я считаю, что убийство она не замышляла. На самом деле, наверно, просто хотела припугнуть жертву этим ножом. Но, исходя из ее модели поведения, нетрудно догадаться, что было дальше. Ею овладел тот самый страх быть отвергнутой. Сойти за свою — это было единственное, что ее волновало.

— А почему ты не сказал об этом на совещании?

— Потому что все эти парни — опытные агенты, а субъектом расследования был не какой-нибудь знаменитый серийный убийца. Так, единичный случай. У этих парней есть дела и поважнее.

В тот момент мне захотелось сказать Уокеру, что его дело имело важное значение именно по тем причинам, по которым он счел его незначительным. На каждого серийного убийцу, вычисленного ОПА, приходились сотни, если не тысячи единичных случаев, дела по которым так и оставались нераскрытыми. Само по себе количество таких дел свидетельствовало о том, что именно в них мы могли быть особенно полезны. А для того, чтобы профайлинг заработал в таких масштабах, мы не могли ограничивать себя в способах мышления и подходах. Для этих дел требовалось все разнообразие нашего опыта, взглядов и представлений. Ведь именно это и составляло реальную суть методологии профайлинга. Лучше всего мы проявляли себя в коллективных усилиях. Мы раскрывали дела, разбирая их на мельчайшие детали и вновь собирая в общую картину с учетом наших уникальных знаний о соответствующих моделях поведения. Совместная работа была главным преимуществом ОПА, на которое нам следовало опираться.

Но я сформулировала все это короче:

— Любое дело имеет значение. Все они одинаково важны.

* * *

1 апреля 1985 года Бернадетту Протти признали виновной в убийстве Кирстен К. при смягчающих вину обстоятельствах и приговорили к девяти годам тюремного заключения. 10 июня 1992 года она вышла на свободу по УДО.

Во многих отношениях это дело было именно таким, какое было нужно ОПА. Оно получило широкую огласку, успешно завершилось и доказало, что профайлинг может обеспечить прорыв в расследовании вне зависимости от личности преступника и количества совершенных преступлений. Журналисты, освещавшие процесс, при всем их критическом отношении к ФБР, необычайно лестно отзывались о «новом следственном методе». Эта позитивная реакция в прессе стала еще одним переломным моментом в истории ОПА. В публичной плоскости она породила новое представление о профайлинге как о важной составляющей общей картины борьбы ФБР с насильственными серийными преступлениями. Однако гораздо важнее было то, что наконец-то наша работа получила одобрение высших эшелонов власти Бюро, то есть тех, кто принимает решения, контролирует бюджеты и утверждает штаты.

Глава 6

Мисси

Я обратила внимание на одно любопытное последствие успеха ОПА в деле Протти. Местные правоохранители не только стали обращаться к нам за помощью чаще и по поводу более разнообразных дел, но еще и адресовали свои запросы лично тому или иному профайлеру. И хотя мне было бы интересно поработать вместе с агентами по вновь поступающим запросам с мест, поездить по разным уголкам страны и насладиться новым уровнем известности, я довольствовалась наблюдением со стороны. Кроме того, я считала, что буду гораздо полезнее в Куонтико, а не в полевой работе. Но всему этому предстояло измениться.

Летом 1985 года нашей незамедлительной реакции потребовало одно дело в Иллинойсе. Речь шла о похищении семилетней девочки и ребенке — очевидце событий. Зацепок у следствия почти не было, а напуганный ребенок, который все видел, был не в состоянии говорить. Следственная группа остро нуждалась в его показаниях, и требовался специалист, который помог бы им в достаточной мере успокоить ребенка и получить от него столь необходимую информацию.

Мне позвонили почти через две недели после похищения. Я оказалась перед лицом серьезной проблемы. По собственному опыту я знала, что шансы найти похищенного ребенка живым и невредимым или даже просто живым стремительно уменьшаются с каждым днем. Это гонка на время.

— И чего же вы так долго ждали? — спросила я агента из регионального офиса в Чикаго, стараясь скрыть свое раздражение.

— Найти опытного человека для опроса травмированного ребенка очень сложно. Мы не сообразили, что такой есть только в ОПА. И, если честно, после того первого опроса в полиции все просто-напросто отказались от мысли поговорить с девочкой.

— Ну, ладно, — вздохнула я. — Рассказывайте, что за дело, кто участники?

— Жертва — семилетняя девочка, Мелисса Э. Все зовут ее Мисси. Вместе с ровесницей и подругой Опал Хортон они катались на велосипедах у местной школы. Опал видела, как все произошло. Ее тоже едва не похитили.

— А что насчет подозреваемых?

— С этим ясности мало. Нам известно лишь, что какой-то мужчина подъехал на машине и начал спрашивать у девочек дорогу. Сказал, что не расслышал, вылез из машины и подошел к ним поближе. Потом он вдруг схватил Опал за шею, бросил на переднее сиденье и рванулся за Мелиссой. А пока он отвлекался на нее, Опал выбралась через окно со стороны водителя, забежала на территорию близлежащей автомастерской и спряталась в тракторной шине. Мужчина уехал с Мисси. Свидетели сказали, что видели, как она прижималась лицом к стеклу заднего окна