гавкнула собака. Храм, белевший на пригорке, был темен – раз Жель уехал, то зажигать ночную свечу было некому. Впрочем, Исабель сейчас это было на руку: изба Кианы стояла вниз по тропе от храма, у самого края леса. Исабель надеялась, что сегодня как раз одна из тех ночей, когда знахарка не спит. Ее отношения с травами и сборами были особенными, не поддающимися никаким правилам. Например, отвар от бессонницы она варила только ночью и только на прибывающей луне.

Боги, наверное, были на стороне Исабель: в окне избы и правда трепетал огонек свечи. Девушка глубоко вздохнула, подошла к окну и прижалась носом к мутному стеклу. Стучать в дверь к глухой знахарке было бесполезно, а пугать, пытаясь среди ночи подергать дверь – как-то жестоко. К счастью, чутье у Кианы работало безошибочно. Почти сразу она повернулась от стола, за которым сидела, к окну. Подошла, взяла свечу и спустя несколько мгновений распахнула дверь.

– Иса-бель? – чуть растягивая слоги поприветствовала она девушку. И подняла свечу повыше, чтобы видеть губы Исабель.

– Прости, Киана. Я очень надеялась, что ты не спишь. Я… приболела. Кашель, кости ломит. Боюсь, совсем разболеюсь. Ты можешь мне помочь?

Знахарка перевела взгляд с губ девушки куда-то в область горла, затем посмотрела ей в глаза и медленно кивнула, словно прислушиваясь к своим мыслям.

– Жди. Здесь.

Свеча вместе со знахаркой переместилась в комнату, затем в соседнюю и через какое-то время Киана вернулась, держа в руках пузырек из темно-синего стекла.

– Двадцать капель утром и вечером.

– В прошлый раз ты, вроде говорила, чтобы я пила десять? – вспомнила Исабель свою болезнь года три назад. Легкая хворь, но отец ни на шутку испугался и сразу побежал к знахарке.

Киана прищурилась.

– Тебе – да. Десять. Ты девушка. Тому, куда ты идешь – двадцать. Для крепкого мужчины.

Сердце Исабель упало вниз, а волоски на руках встали дыбом от страха.

– Я не понимаю, – тяжело вытолкнула она из себя слова, попытавшись улыбнуться. Получилось плохо.

Киана молчала, изучая лицо девушки.

– Иди, – сказала она, наконец. – Зла в том нет. Моего дела – тоже. Может, и сбудется наконец.

– Что сбудется? – прошептала Исабель. Но знахарка уже закрыла дверь.

Прижав флакончик к груди, Исабель припустила по тропе. Обогнула храм, срезала путь мимо темного, еще спящего дома пекаря и остановилась только у кромки поля, задыхаясь от бега.

– Она знает, она знает, она знает, – шептала девушка как заклинание.

Наконец, дыхание выровнялось, а страх немного отступил. Может, Киана просто решила, что у девушки есть тайный полюбовник, для которого она пришла просить лечение? Стыдно, конечно, но знахарка никогда не лезла в дела деревни. Исабель подняла флакончик, посмотрев сквозь него на полумесяц. Темное стекло почти съело лунный свет.

А даже если… если вдруг… если она догадывается о виконте… за столько лет она могла намекнуть и прошлому освященнику, и Желю. А раз никто не пришел с вилами да факелом к поместью, значит, зла от Кианы ждать не следует. Решив так, Исабель чуть успокоилась и быстрым шагом пошла через поле. Увидев темнеющую ограду Лозы, она снова побежала. Ворота чуть скрипнули, когда девушка приоткрыла одну из створок и лисицей скользнула внутрь. Дом был темен, ни огонька, ни звука. Девушка запоздало подумала, что Ленно может услышать, что кто-то проник в дом и испугаться. Забыв спросонья, что посторонние пройти в поместье не могут. Получить подсвечником по голове – почему-то именно эта картина возникла в воображении – Исабель не хотелось. Девушка представила себе, как закричит Ленно, как прибежит виконт, возьмет ее бездыханное тело на руки… Исабель тряхнула головой, прогоняя картинку. Нет, не надо бездыханное.

Крадучись, Исабель дошла до ведущей на кухню двери и легонько толкнула ее. Ну, разумеется, не заперто. На кухне все еще успокаивающе пахло хлебом и, немного, окороком. Из гостиной доносилось мерное тиканье часов. На цыпочках, еле дыша, Исабель прокралась к лестнице, ведущей на второй этаж. Когда Винсент показывал дом, он сказал, что на первом этаже запер все комнаты для слуг, кроме одной, которую забрал себе Ленно. Значит, спальня виконта должна была быть на втором. Ступеньки поскрипывали, пока Исабель, прижимаясь к стене, медленно поднималась по ним. Запоздало девушка подумала, что надо было найти и зажечь свечу на кухне, сложно идти в темноте в незнакомом месте. Однако ей повезло. С левой стороны вдоль коридора, в который выходила лестница, шел ряд высоких окон, и света из них хватало, чтобы худо-бедно осмотреться вокруг. Коридор заканчивался стеной, на которой висела массивная картина. Кажется, на ней были изображены люди, но все детали прятались в сгустившейся вокруг портрета темноте. По правую руку, напротив окон, Исабель насчитала шесть дверей. Между ними висели еще портреты – девушка решила, что обязательно рассмотрит их при свете дня. Исабель робко нажала на ручку первой двери, но та не открылась. Вторая так же не поддалась, а потом из конца коридора раздался надрывный кашель, да так неожиданно, что у девушки сердце в пятки ушло. Исабель, стараясь ступать как можно тише, дошла до последней двери и замерла перед ней. Кашель повторился. Исабель постучала в дверь и быстро-быстро заговорила.

– Винсент, это я, Исабель. Можно я войду? Винсент?

Ответа не было. Пожав плечами – в конце концов, она пришла не для того, чтобы переминаться у входа – Исабель нажала на ручку. Дверь, скрипнув еще громче, чем ступени, приоткрылась.

– Какого дьевона ты тут делаешь? – прохрипел с кровати виконт. На столике рядом горела свеча и Исабель, прищурившись, окинула комнату быстрым взглядом. Закрытая дверь напротив – смежная комната? Тяжелый комод темного дерева, такой же массивный шкаф рядом. На окне плотно задернуты темно-синие портьеры, но в комнате свежо – видимо, виконт приоткрыл створку. Толстый ковер на полу, на нем стопкой лежат книги, скинутые сапоги и рубашка. Кровать – под стать прочей мебели – когда-то, видимо, могла похвастаться балдахином, но теперь четыре столбика были пусты. Винсент лежал, наполовину укрытый одеялом, толстым, украшенным золотистой парчовой вязью. Под его спиной были несколько смятых подушек, на которые он бессильно откинулся, не переставая сверлить Исабель взглядом.

– Прохладно, лучше укрыться полностью, – кивнула девушка на голый торс виконта и покачала головой. Киана всегда говорила, что при такой болезни главное это тепло, мазь, от которой пощипывало кожу, и в груди и на спине словно селились маленькие огоньки, и отвар, после которого кашель сначала становился сильнее, а потом ослабевал. Неужели у виконта рядом никогда не было такой знахарки, еще тогда,