мне кажется, что церемония окончена. А я в любом случае нахожусь не на территории церкви.

– На самом деле я не спорю. Вам нужно уйти.

Улыбка Дели сделалась напряженной.

– Вы и вправду хотите устроить сцену на поминальной службе? На глазах у родных?

Беннет пожала плечами:

– Почему бы и нет?

Если она блефовала, то очень убедительно. Вела она себя непринужденно, однако в ней чувствовалась уверенность в физическом превосходстве. Иона решил, что и сам не хотел бы схлестнуться с Беннет, пусть даже и на здоровых ногах.

Дели явно чувствовала то же самое. Она нарочито изящно повернулась к Ионе, пытаясь сделать вид, что просто так не отступит.

– Была рада снова вас увидеть, Иона. Запомните, что я сказала. Если захотите поговорить…

Она было пошла прочь, потом повернулась к Беннет с ядовитой улыбкой:

– Между прочим, классный готический прикид.

Высокие каблучки Дели торжествующе застучали по каменным плитам, когда она двинулась по дорожке к воротам. Беннет проводила ее ленивым взглядом наблюдающей за птичкой кошки.

– Что она хотела?

– Спрашивала об остальных жертвах. И упреждаю ваш вопрос – я ничего ей не говорил.

– Надеюсь, что так.

– Она мне сказала, что одну из жертв опознали, – продолжил Иона, прежде чем Беннет собралась уйти. – Не уточнила, кого именно, но она слышала, что это не нелегальный мигрант.

Беннет впилась в него своими темными глазами. Иона ощутил на себе ее какой-то осуждающий взгляд.

– А что еще она сказала?

– Все, больше ничего. Хотела выпытать, что знаю я.

– И вы ей ничего не говорили?

– А как? Я же ничего не знаю.

Пару секунд она пристально смотрела на него, потом кивнула:

– Ладно.

– Это правда? – спросил Иона, когда она собралась уходить. – Вы опознали одну из жертв?

– Поменьше верьте слухам, – ответила Беннет и зашагала прочь.

Глава 11

Поминки проводили в банкетном зале паба, большой комнате с окнами до пола и отгороженной занавесом эстрадой в дальнем конце помещения. Там стояли столики, стулья и длинный фуршетный стол, покрытый белой скатертью и уставленный тарелками с бутербродами и пирожками, а также блюдами из нержавеющей стали для подогрева горячего. Пришли чуть больше десяти человек, и от их малого количества большой зал казался еще более просторным и пустым.

Иона заметил, что среди собравшихся в полицейскую форму облачился только он один.

Сидевшая за столом в окружении родни и бокалов с пивом и вином Мари выглядела совершенно раздавленной. Рядом с бледным и молчавшим Диланом расселись племянницы и племянники-подростки. Иона подошел к ним и снова оказался в слезливых объятиях Мари. От нее пахло косметикой и красным вином.

– Иона, я так рада, что ты пришел! А где все? – раздраженно спросила она. – Почему здесь так мало людей? Его сослуживцы, люди из церкви, где они? Ничего не понимаю!

Иона тоже ничего не понимал.

– Может, еще появятся, – ответил он, однако сам он уехал одним из последних. Все, кто планировал прийти на поминки, давно были здесь.

Мари оглядела почти пустой зал, словно впервые его увидела.

– Это кошмар. Я все думаю, что вот-вот проснусь, но не могу. Господи, поверить не могу, что Гев лежит где-то совсем один… – Она вытерла глаза и отхлебнула вина. – Рада, что именно ты его нашел. Вы ведь всегда крепко дружили, и я так и не поняла, почему ваши дорожки разошлись.

Иона все это уже слышал, когда они говорили по телефону.

– Ну, так получилось.

Но Мари его не слушала:

– До сих пор не могу понять. Всегда знаешь, что есть риск, но никогда не думаешь, что случится что-то страшное. Не с Гевом. А чтобы кто-то забрал его тело… Кому это нужно?

Иона испытал облегчение, когда Мари не стала ждать его ответа.

– Этот инспектор… Ну, Флетчер, с обожженным лицом. Вчера вечером он снова явился и спрашивал, не говорил ли Гевин о каком-то Оуэне Стоуне или Стоксе. Но не сказал, зачем это ему.

При упоминании Оуэна Стокса у Иона заколотилось сердце.

– Правда? В смысле – а он говорил?

– Нет, ты же знал Гевина. О работе он всегда молчал. – Мари впилась в его лицо умоляющим и испуганным взглядом. – А это тот… на кого они думают?

– Я сам не знаю, что они думают. Мне ведь тоже ничего не рассказывают.

Само по себе так оно и сложилось, и Иона не помог бы Мари, дав ей пищу для еще большей неуверенности. Он сомневался, есть ли у нее хоть какая-то причина связывать Оуэна Стокса с исчезновением Тео. В подозреваемых Стокс ходил недолго, и, даже если бы Гевин и обмолвился о нем, вряд ли Мари это вспомнила после стольких лет.

Но Иона очень корил себя за то, что ушел от ответа. Ему стало еще хуже, когда она схватила его за руку:

– Я так рада, что ты здесь. С тобой можно поговорить, ты же знаешь, каково это. Ты-то как все пережил?

– Постарайся изо дня в день успокаиваться, – ответил он, жалея, что не нашел слов получше.

– Я стараюсь, но это… эта неизвестность. Очень хочется, чтобы кто-то сказал, чьих это рук дело и что сделали с… с… О господи!

Пожилой мужчина – как счел Иона, вроде бы ее отец – быстро подошел к ним и мягко увел Мари с сторону.

– Идем, Мари, идем. Гевин не хотел бы, чтобы ты расстраивалась. Подумай о Дилане.

От этих слов слезы хлынули еще сильнее. Отец Мари вернулся к Ионе, пока сестра уводила Мари на место.

– Она впервые за несколько недель вышла из дома. Я ее отец и вроде бы должен ее поддержать, но сам не знаю, что сказать. Что говорить ей? Или Дилану?

– А разве полиция вообще ничего не сообщила? – спросил Иона.

– Кое-что, заявила, что прорабатывают версии. А что это значит? Там говорят, что не могут раскрывать подробности ведущегося расследования. Даже его жене. И где здесь сочувствие?

Отец Мари, похоже, взял себя в руки и часто заморгал, словно забыв, что они не одни.

– Тут все оплачено. – Он постарался улыбнуться, но глаза его смотрели вдаль. – Пожалуйста, заказывайте, что по душе.

Иона отошел с чувством облегчения и вины. Дойдя до бара, он заказал пиво, решив взять бутылку, а не бокал, из тех соображений, что ее легче нести. Отпив глоток, он оглядел полупустой зал. Вот тебе и большие надежды что-то разузнать. Где же все-то? В зале должны толпиться сослуживцы Гевина и его начальство, но создавалось впечатление, что они разъехались сразу после окончания службы в церкви.