Это придало ему уверенности, ибо к тому времени многих ребят, с которыми успел сдружиться, потерял Артем в боях за терминал, как и не было их.

Притупилась от этого боль от гибели Сергея, однако не забылась…

…И вот тридцатого ноября бойцы водрузили флаг ДНР над старым терминалом. Однако это был еще не конец. После месячного затишья, после двухдневных украинских обстрелов Донецка силы ополченцев начали бои за новый терминал. Взвод Артема участвовал в уничтожении диспетчерской вышки. И бои шли до момента, когда украинские военные получили приказ об оставлении поселка Пески, из которого они прикрывали объект. Так девятнадцатого января Донецкий аэропорт был полностью освобожден.

А уже через три недели их батальон, занимая позиции в Углегорске, участвовал в дебальцевской операции. И вновь небо и земля сотрясались от залпов танковых пушек, тяжелой артиллерии и ракет. Но Артем уже гораздо спокойнее воспринимал их, он теперь был обстрелянным бойцом. Командование поставило перед ополченцами цель – во что бы то ни стало окружить плацдарм украинских военных, проще говоря, создать еще один «котел».

До того разделенный их батальон соединился, и он наконец встретился с Ольгой. Казалось, прошел по меньшей мере год с их последней встречи, хотя они не виделись всего полтора месяца. Они обнялись. Ольга глядела на него с той же искоркой во взгляде, но тепло и ласково. Они держались за руки и не хотели отпускать друг друга. Этот час затишья они были вместе…

Война не место и не время для любви, однако она случается и на войне. Но вот вновь раздается свист, гул и грохот – эти ставшие уже привычными звуки сражений, снова потери, много раненых, потому что украинские военные используют кассетные боеприпасы, которые приводят к массовому поражению людей. Они запрещены, но… Сами «укры» в ближний бой не идут, из автоматов почти не стреляют, бьют минами, кассетными снарядами и палят издалека из танков.

Артем ни за что не хотел отпускать Ольгу от себя и добился перевода ее в свой взвод. Им разрешили, и она с радостью приняла это…

В нескольких сотнях метров от въезда в Углегорск на перекрестке стоял разбитый дом с проваленными пролетами. Обычный трехэтажный кирпичный дом-старина, каких много в уездных городах всего бывшего Союза. В нем засели «укры» и вели огонь. Рядом с этим зданием – детский сад и школа, поэтому одной из целей противника было вызвать, при дальнем обстреле, попадание снарядов по детским учреждениям. Когда отряд приблизился, Артем увидел в окнах автоматчиков, а под крышей – гнезда пулеметов. Начался длительный бой: из минометов и танков равномерно обстреливали уровень за уровнем, а из автоматов, экономя патроны, стреляли только по явно видневшимся в окнах силуэтам. Этаж за этажом они заняли весь дом, часть бойцов противной стороны сдалась в плен.

Когда перестали свистеть пули и «хлопать» минометы, Артем увидел, как этот дом похож на тот, где он родился и жил… И этот чудом уцелевший балкон напомнил ему: вот он в детстве, опершись на такие же вот перила, смотрит в небо и мечтает стать героем, летчиком, космонавтом… а там беззвучно, оставляя за собой белый шлейф, летит сверхзвуковой самолет. «Когда я вырасту, буду строить самолеты…» – тут же меняет свое решение Артем. Учительница на уроках хвалит его за сообразительность, а мама говорит: «Да, ты будешь специалистом, но для этого нужно хорошо учиться и хорошо есть. Сбегай за хлебом и садись за уроки…»

Немного передохнув, ополченцы двинулись в Углегорск. И первое, что услышали Артем с Ольгой, когда вошли в город, – плач женщины, у которой снарядом в одно мгновение был разрушен дом. Она стояла у плетня и, так как некому было больше пожаловаться, показывала проходившим мимо бойцам на огород: «Вот все мое достояние, сыночки, – копаю, сажаю, пропалываю и поливаю. Нам с детками, – она показала на троих белобрысых ребятишек, – миллионерами с этого не стать. А теперь вот и дома лишились… – Рыдания прервали ее слова. – Это все из-за тех, кто хочет за наш счет стать миллионером!..» – выкрикнула она.

…Артем вспомнил, как он, шестнадцатилетний, с матерью ехал в другой город к родным умершего отца, чтобы попросить устроить его в их бизнес. Те были владельцами небольшой фабрики. Но с этим ничего не вышло – бедные родственники никому не нужны. Позже Артем понял – таким людям легче без оглядки эксплуатировать чужих… На обратном пути они с матерью решали, куда ему до армии пойти работать. Об окончании школы и речи не было, так как больная мать одна потянуть их двоих не могла…

«Мама, мама, как ты там?» – подумал он: вот уже месяц как нет писем от нее…

Затишье длилось недолго, начались бои, цель – добить остатки «укров», сидящих в Углегорске. Рядом с Артемом и Ольгой пару раз от взрывов высоко вздымалась земля. В ответ, стреляя на ходу, вперед двинулись три танка. У одного из них – видимо, часто стрелял – раскалился ствол и вокруг него появились языки пламени. К месту боя ополченцы пошли цепочками вдоль двух сторон улицы рядом с ее проезжей частью. Подойдя ближе, сгруппировались и построились. После получения вводной, группой, подбадривая себя криками, побежали вперед. Их догнал танк, и они сели на его броню, тесно прижавшись друг к другу…

Взяв Углегорск, ополченцы поставили на господствующие высоты артиллерию. Это уже было полдела. А пока готовились к дальнейшему, выяснилось, что когда военнослужащие ВСУ покидали эти места, то в балку под полуразрушенным мостом они сбросили нескольких сотен тел своих погибших и техникой сровняли с землей. Артема, узнавшего об этом, объял гнев и омерзение к сотворившим такое нелюдям, а затем вдруг охватило чувство горького сострадания к людям, которых они, ополченцы, здесь защищали.

После отряд участвовал в боях по взятию перешейка… Лобовой атаки не планировали, шли по лугу – трава выше колен, – стреляя из автоматов. Остановились, увидев впереди горящее поле пшеницы, за которым «работали» минометы. Подъехал грузовик с легкой артиллерийской установкой в кузове и два танка. Пришло подкрепление и в живой силе – машины с ополченцами в кузовах. Заняли позицию в линию…

И вот Артем видит, как «укры» собираются как раз в том месте, куда направлен его автомат. Он облизывает сухие потрескавшиеся губы, судорожно сглатывает и поудобнее устраивается для стрельбы. Но команды все нет. «А жаль! Что они там, заснули?» – думает о начальстве. Слышит: «Дзи-и-нь, дзи-и-нь» – это одна за одной пролетают над головой пули. Зажатая в руке граната кажется тяжелой и холодной. Артем, не дожидаясь приказа, бросает гранату вперед, быстро прячет голову и прикрывает ее руками. Ба-а-бах! «Я попал в них?» – спрашивает он у соседа. «Попал», – отвечает тот.

Небо стали накрывать грозовые тучи, солнце скрылось, может, погромыхивал гром, но его не было слышно из-за разрывов снарядов…

Затем при поддержке бронетехники пошли в атаку. У Дебальцево, определив наиболее уязвимые места в обороне противника, организовали несколько отвлекающих штурмов, что позволило ополченцам войти в город и начать его зачистку… И все. Дебальцево, наполовину оставленное жителями, постепенно, в течение недели, перешло под управление ДНР. По улицам бродило много собак, которые разрывали на куски трупы и растаскивали их. Видеть это было жутко. Когда Оля увидела собаку с человеческой рукой в пасти, ее вырвало. «Да, привыкнуть к такому, хоть годы будь на войне, видимо, невозможно», – с тяжелым чувством подумал Артем.

…А одиннадцатого – двенадцатого февраля в результате новых Минских договоренностей успешное и многообещающее наступление войск ополченцев было неожиданно остановлено, и обе стороны должны были пятнадцатого февраля отвести тяжелое вооружение с линии соприкосновения.

В конце месяца Артема и Ольгу отпустили в отпуск. Эти две недели были их медовым месяцем. Они поехали на родину Оли, в шахтерский городок Снежное. В 1990-х посчитали, что добывать уголь невыгодно, и закрыли множество шахт в Донбассе. Позже, в 2000-х, многие шахты в городе открыли снова, но уже, конечно, как частные. А крупнейшая, с двумя тысячами работников в прошлом, шахта «Снежнянская» – так и осталась закрытой. Сейчас территория постепенно разрушается и временем, и людьми, а халатность чиновников привела к ее затоплению. Несколько