Шрифт:
Закладка:
Мартиниан Белозерский (в миру Михаил Стомонахов) родился около 1400 года в местности «от ближних властей святого, Сяма зовомо». Речь идет о непосредственной близости деревни Сяма (впоследствии тут будет основан Сямский Богородице Рождественский монастырь, который в 1854 году посетил А. Н. Муравьев во время своей поездки на Русский Север) к обители преподобного Кирилла Белозерского. В некоторых источниках местом рождения преподобного Мартиниана называют деревню Березник, что является результатом картографической путаницы. Дело в том, что на современных картах Вологодского района Вологодской области деревни Березник и Сяма составляют единое Новленское сельское поселение, что порой вводит в заблуждение некоторых исследователей жизни Белозерского подвижника.
«Житие и подвиги преподобного отца нашего Мартиниана Белозерского, ученика святого Кирилла чудотворца» было написано во второй половине XVI века, скорее всего, ферапонтовским иноком (имя его нам неизвестно), опиравшимся в своей работе на местные монастырские легенды и предания, воспоминания очевидцев, а также на «Житие преподобного Кирилла Белозерского» Пахомия Логофета (Серба).
О годах юности будущего отшельника мы узнаем, что он «был уже достаточно разумен, чтобы учиться грамоте, но не оказалось человека, который позаботился бы о том, чтобы это устроить… совсем юного (Михаила. – М. Г.) родственники привели и поставили его перед святым (преп. Кириллом. – М. Г.). И пока тот стоял и размышлял над его молодостью, отрок смотрел на него, как на ангела и, не зная, что еще сказать, пав к ногам святого, умиленно говорил одно: “Возьми меня, господин, к себе”. Блаженный же, видя умиление мальчика, смилостивился над ним, сжалился, как добрый отец, и, почувствовав благородство его души, с радостью принял его как врученного ему Богом. А в то время случилось, что поблизости от обители святого жил некий человек по имени Олеш Павлов, монастырский дьяк. Делом его было книги писать и учить учеников искусству грамоты, и он был в этом очень искусен. Призвав его к себе, Кирилл сказал ему: “Друг, сделай Божеское дело: выучи мне этого мальчика, которого ты видишь, грамоте…” И тот, приняв от святого с благословением отрока, начал усердно с ним заниматься. И вскоре Божьей благодатью успешно и достаточно научил он его грамоте, так что все удивлялись скорости его учения: как во сне прошел он этот путь молитвами святого».
Монастырский дьяк Алексий (Олеш) Павлов стал для мальчика в каком-то смысле таинственным схимником, явившимся в годы о́ны отроку Варфоломею и вложившим ему в уста знание грамоты, умение читать, то есть навык постигать Слово, воплощенное в тексте, способность воспринимать Божественную премудрость, которая передается из поколения в поколение в Священном Писании. Таким образом, умение читать божественные тексты, в том числе тексты богослужебные, по словам преподобного Ефрема Сирина, есть не что иное, как умение собеседовать со Святым Духом, «потому что через них глаголет Дух Святый».
Наблюдая за успехами юного чтеца и книжника, преподобный Кирилл благословляет мальчика не только читать и переписывать, но и изучать сочинения Святых Отцов, а потом подолгу беседует с Михаилом о прочитанном и усвоенном. В возрасте пятнадцати лет мальчик был пострижен в монашество с именем Мартиниан.
Читаем в житии: «Просил он святого о том, чтобы тот установил ему пост далее времени трапезы ввиду его молодости. Преподобный же этого ему не позволил, но повелел ему с братией есть хлеб, пусть “не до пресыщения”… В соборе же Мартиниан старался оказываться на службе раньше всех и после всех уходил… А когда начинали одолевать его помыслы или лень, он обо всем этом со страхом говорил своему старцу, и тут же силой Животворящего Креста и молитвами святого все это у него бесследно исчезало. И с таким смирением служил он старцу и келью его сохранял, что и сам тот блаженный Кирилл радовался о нем, благодарил Господа Бога и Пречистую его Богоматерь и говорил братии: “Он, братья, будет искусным иноком”… многие братья, видя его смирение и терпение, получали от этого пользу, подражали его добрым делам и говорили: “Блажен этот брат, что сподобился быть учеником такого подвижника!”».
Однако было бы заблуждением думать, что жизнь в монастыре лишена страстей человеческих, которыми наводнен мир за монастырскими стенами. Сокрушение преподобного Кирилла, называющего себя «грешным, худым черноризцем», вполне может быть объяснено многими человеческими нестроениями, которыми изобилует жизнь в «дикой пустыне». «Воистину монастыри – дома плача: там власяница и пепел, там уединение, там нет ни смеха, ни роя житейских забот, там пост, там возлежание на земле, там все удалено от запаха крови, от шума, смятения и людской суеты», – читаем у святителя Иоанна Златоуста. Но с другой стороны, притязания началозлобного демона, коварно приносящего в обитель и смех, и житейские заботы, и шум, именно здесь становятся наиболее свирепыми и беспощадными.
Безымянный хронист сообщает: «Одни любили его (Мартиниана. – М. Г.) и молили Бога о нем, другие же, подстрекаемые завистью, порицали и осуждали его, ибо часто бывает, что людей смущает эта страсть. А он все это Бога ради терпел, никакого значения этому не придавая, так как был научен святым старцем все Бога ради претерпевать. На одних праведных он смотрел и тем себя воспитывал, считая всех равными, равно всех почитая, со смирением и любовью всем покоряясь, всех слушая, всем низко кланяясь и с любовью всем отвечая».
Может быть, по этой причине после смерти преподобного Кирилла, наступившей в 1427 году, Мартиниан уходит из Успенского Белозерского монастыря. Этот эпизод описан в житии так: «Однажды пришло Мартиниану желание безмолвствовать и начать свое жительство. Помолившись Богу и Пречистой Богородице, побывав у гроба преподобного отца своего Кирилла, благословившись у него, ушел он на другое место, на немалом расстоянии, поприщ около ста, называемое Воже озеро. Есть на нем остров немалый, очень удобный для уединенной жизни или даже чтобы многим удаляться от мирских людей. Там он начал свое пустынное и безмолвное житие».
И по нынешним временам озеро Воже (также имеет название Чарондское по некогда существовавшему на его берегу городу Чаронда), расположенное в ста километрах на север от Кириллова, является местом глухим и труднодоступным. В своей книге «Клейма к иконам северорусских святых» журналист, писатель, краевед, знаток Русского Севера Генрих Павлович Гунн (1930–2006) так описал эту местность, которую посетил в конце 90-х годов ХХ века: «Край дальше начинался скудный, сырой и болотистый, со многими речками и озерами. Дорога, особенно в дождливое лето, оказывалась непроезжей, ею пользовались, обычно, в зимнее время, по санному пути. В летнее время предпочтительнее был водный путь из Белозерского края в Поонежье через озера Воже
