Шрифт:
Закладка:
«В Кириллове ограбили все ризницы, сняли оклады и венцы с икон и увезена даже серебряная рака преподобного Кирилла… В Кирилловском соборе дьяк Михаил вдруг вышел из себя, обозвав членов комиссии грабителями, заявив, что расстрела не боится. Недолго спустя его арестовали, увезли в Череповец и, по слухам, присудили к 3 годам принудительных работ» (12/25 июня 1922 г.).
«Епископ Тихон, больной и запуганный до нервных припадков (он сидел в тюрьме в Череповце), предложил духовенству подписать… резолюцию с порицанием патриарха Тихона» (12/25 сентября 1922 г.).
«Архимандрит Анастасий сильно оскандалился. Его заметили вечером с 2 пудовыми мешками на спине, которые он тащил из братских кладовых. Он был арестован и посажен в тюрьму» (4/17 мая 1923 г.).
«Монахам Кириллова монастыря запрещено было ходить с иконой, а недавно и самый монастырь закрыт… и богослужение в нем прекращено» (10/23 октября 1924 г.).
«Нилову пустынь отдали в распоряжение исправдома и населили арестантами. Монахам предоставили полуразрушенный скит» (13/26 апреля 1925 г.).
Воровство и пьянство, рукоприкладство и разврат, смертоубийство и богохульство приключались в этих краях и раньше, но в монастырях и на приходах были духовные врачи, о которых преподобный Иоанн Лествиник писал так: «Духовный врач должен совершенно совлечься и самых страстей, дабы мог он при случае притворно показывать какую-либо из них, и особенно гнев. Если же он совершенно не отринул страсти, то не возможет бесстрастно принимать на себя их личины».
Теперь личины гнева и безразличия, ярости и любострастия, смирения и коварства на себя примеряли рядовые советские граждане. Может быть, по этой причине количество ПНИ (психоневрологических интернатов), расположенных в закрытых и заброшенных монастырях Северной Фиваиды, с конца 1920-х – начала 1930-х годов начинает расти. Перечислим наиболее известные из них (возвращены Церкви совсем недавно): Нило Сорская пустынь в Кирилловском районе, Александров Куштский, Дионисиев Глушицкий, Корнилиев Комельский монастыри в Сокольском районе, Мефодиев Пешношский монастырь в Дмитровском районе, Красногорский Богородицкий на Пинеге монастырь в Архангельской области.
До Нило-Сорской пустыни мне удалось добраться только весной 1990 года. К тому времени уже были прочитаны воспоминания С. П. Шевырева об этой уединенной обители: «Дико, пустынно и мрачно то место, где Нилом был основан скит. Почва ровная, но болотистая, кругом лес, скорее хвойный, чем лиственный… Трудно отыскать место более уединенное, чем эта пустыня».
Поскольку день выдался холодный и дождливый, то воспоминания Степана Петровича 140-летней с лишним давности ожили совершенно. Более того, представилась местность, которую в конце XV века увидел пришедший сюда из Кириллова монастыря преподобный Нил.
Ничего не изменилось – то же низкое небо, то же редколесье, та же речка Сора, те же заболоченные пойменные луга.
И в то же время – все изменилось! – с 1927 по 1930 год в Ниловой пустыни располагалась тюрьма ОГПУ, с 1930 по 1961 год – районный инвалидный дом, а с 1961 года – Вологодское областное социальное учреждение ПНИ закрытого типа.
Бараки, кривые заборы, куча угля у чумазой котельной, залитые черной водой огороды, проржавевшая техника вдоль разбитой кривой дороги, «кладбище дураков» за поселком.
– Откуда название такое?
– Там психов из интерната хоронят, – обстоятельно доложил мальчик лет двенадцати, – без имен, по номерам хоронят.
– Понятно. А внутрь монастыря можно зайти?
– Какого еще монастыря? – недоумевает мой собеседник.
– Вот этого, – указываю на Нилову пустынь.
– Так это интернат.
– Хорошо, внутрь интерната можно зайти?
– Через главный вход нельзя, а у котельной можно, там калитка, – говорит пацан со знанием дела и указывает на привязанную к земле тросами стальную трубу, торчащую в небо. И добавляет с улыбкой: – Вы не бойтесь, они смирные, мы им иногда конфеты носим.
– Я и не боюсь.
– Все боятся, – звучит в ответ.
Квадратный в плане периметр пустыни наглухо запечатан толстыми низкими стенами, перестроенными в больничные корпуса. По углам башенки, обитые почерневшим тесом.
Окна тут слепые – ни просветов тебе, ни прогалин – давят проржавевшим кровельным железом крыши.
Тянется теплотрасса, обернутая стекловатой, и пробирается наружу сквозь пробитую в кирпичной кладке стены дыру. Греет в холодное время года, надо думать.
На врытых в землю скамейках тут сидят люди, кто в ватниках, кто в бушлатах, кто в кирзовых сапогах, кто в резиновых. Болтают ногами, переговариваются вполголоса, но, увидев меня, затихают.
Кланяются настороженно – здороваются, значит.
Кланяюсь в ответ.
Некоторые на скамейках спят, нахлобучив себе на голову воротник или капюшон, сооруженный из мешка.
Посреди двора, рядом с тем, что осталось от собора, давно превращенного в столовую, стоит пустой постамент.
– Ленин!
Оборачиваюсь, рядом со мной стоит молодой лопоухий парень и тянет вперед правую руку в знаменитом жесте вождя, указывая на бывшую надвратную Покровскую церковь – святые ворота пустыни.
– А может, Сталин?
– Нет! – парень выглядит решительным и, не опуская руку, повторяет, – Ленин!
– Ну хорошо, Ленин так Ленин, – отвечаю.
– Упал, – сокрушенно констатирует парень, – и разбился.
– Совсем разбился?
– На кусочки!
– Жалко.
– Еще как жалко, на мелкие кусочки, на малюсенькие разлетелся, вот на такие, – парень, наконец, опускает руку, пытаясь показать величину останков гипсового Ленина, а затем прибавляет едва слышно. – Мы его выбросили вон туда.
– Понятно.
– Он хороший был… дай закурить.
Смена темы разговора выглядит неожиданной и ожидаемой одновременно, ведь посторонний в подобного рода местах всегда выглядит источником благ того мира, который находится за глухой интернатовской стеной.
– Не курю.
Не говоря больше ни слова, парень разворачивается на месте кругом и строевым шагом направляется к беседке, в которой сидят такие же, как он, люди в телогрейках и что-то бурно обсуждают, уже не обращая на меня никакого внимания.
Известно, что в конце XIX века Нило-Сорскую пустынь посетил Илья Федорович Тюменев (1856–1927), писатель, путешественник, художник, который оставил зарисовки обители, а также схематический план пустыни и ее окрестностей – двух, ныне не существующих скитов Успенского и Предтеченского.
По этому-то плану и набрел я на место Успенского скита (там сохранился пруд, по нему и нашел). А на юго-восток в сторону Кирилловской дороги некогда находился скит Предтеченский, где иеросхимонахом Нилом (Прихудайловым), настоятелем Нило-Сорской Сретенской пустыни (1801–1870), была поставлена часовня Голгофа.
Сейчас там ничего нет, только густой лес да местная лесопилка.
Глава пятая
Мартиниан Белозерский
Преподобный Мартиниан Белозерский – Алексий Павлов – Пострижение Михаила Стомонахова во иночество – Жизнь в монастыре – Уход Мартиниана на озеро Воже – Г. П. Гунн – Спасо-Преображенский монастырь на Воже-озере – Странствия преподобного Мартиниана – А. С. Ягодинский – Возвращение Мартиниана в Ферапонтово – А. П. Кадлубовский – Мистики Русской Фиваиды – Василий Темный —1455 год – Блаженный Галактион – Юродство Христа ради – Иоасаф Оболенский – Кончина преподобного Мартиниана
Среди учеников и постриженников преподобного Кирилла Белозерского священноинок (иеромонах) Мартиниан