даны в этой обители”, в свидетели тому выставляя Бога и Пречистую Богородицу… Благословение и прощение игумену и братии дав и у них получив, также и последнее целование, в последние свои дни причастился он Пречистого Тела и Честной Крови Христа Бога нашего… и преставился к Богу в воскресный день в глубокой старости в совершенном образе».

Можно утверждать, что преподобный Мартиниан стал последним из великой белозерской троицы. Явившись учеником святого Кирилла и продолжателем дела святого Ферапонта, он окончательно утвердил святоотеческий аскетический навык как первооснову киновийного жития в Русской Фиваиде. Нестяжательство и молчание, молитвенная сосредоточенность и строгая уставность иноческого жития, бегство от мира и любовь к пустыне стали во многом принципами не только выживания даже в самых нечеловеческих условиях – в непроходимых кущах или на далеких островах, но и единственной возможностью сохранить и преумножить в себе склонность к мистическому богомыслию вопреки бесовским козням и природным катаклизмам, диким зверям и лихим людям.

Как уже говорилось выше, не все сподвижники белозерских старцев смогли пройти этот путь до конца.

Кто-то, разуверившись, ушел в мир.

Кто-то навсегда пропал в лесах и болотистых топях Белозерья.

А кто-то, не выдержав жестоких лишений и суровых испытаний, оказался одержим недугом беснования.

В житии преподобного Мартиниана Белозерского этой стороне иноческой жизни традиционно посвящены особые упоминания.

«Один из братьев той обители, ученик старца Силуана, имя брата того было Памва, лежал в тяжелом недуге, от которого все тело его болело, и он очень от этого недуга страдал, взяв немного той священной воды из гроба святого, с глубокой верой в преподобного попил той воды и помазал ею все тело, и тотчас же выздоровел».

«Вошел лютый бес в этого человека, и начал он неистовствовать, говорить нелепости и бить всех находившихся в его доме. И невозможно было удержать его от множества злодеяний и усмирить. Тогда, связав ему руки, на ноги ему положили железные узы. И несколько дней с трудом вытерпев творимые им бесчинства, привели мы его в дом Пречистой Богородицы к преподобному Мартиниану, четверо мужчин влекли его связанного, и ввели его ко гробу чудотворца. Священник начал петь молебен, также и я с ним, и бесноватый начал милостью Божией утихать. Люди же, бывшие с ним, сняли с него узы, и все мы обратились к молитве. Также и больной начал понемногу обращаться к молению перед образами Спаса и Пречистой Богородицы и стал полностью здоров и осмыслен».

«Один из братьев той же обители по имени Селиверст долгое время был одолеваем опасным недугом, очень тяжело болел: все члены его расслабились, и гнила его плоть, так что он уже не мог ни ходить, ни сам есть. Некоторые из братии Бога ради заботились о нем, принося ему еду и питье, и кормили его день за днем. Он же очень скорбел о своем здоровье, более, чем о пище, и сильно плакал, много слез проливая из глаз своих, и постоянно молил Бога и Пречистую Его Богоматерь, желая получить здоровье и спасение для своей души. И много лет провел он, страдая от этого недуга… И начал он с еще большей верой молиться преподобному Мартиниану, с обильными слезами горячо призывая святого помолиться о нем Богу… И много часов он сильно плакал, прижимая голову ко гробу святого, и как бы забыл болезнь, изо всех сил молясь… Как от сна восстал тот брат совершенно здоровым, ни следа болезни на себе не видя».

Приведенные случаи исцеления передают нам не только силу молитвенного предстательства преподобного Мартиниана, унаследовавшего от святого Кирилла Белозерского, образно выражаясь, не только его духовный меч в борьбе со страстями, но и ту крайне напряженную атмосферу «невидимой брани», которая царила как в Белозерской обители, так и в других монастырях Русской Фиваиды – Комельском, Глушицком, Куштском, Заозерском…

Глава шестая

Александр Куштский

Успенский Александров Куштский монастырь – ПНИ № 1 – Колодец преподобного Александра – Спас-Камень на Кубенском озере – Дионисий Святогорец – Алексей из Вологды – Уход иеромонаха Александра из монастыря – Дерзновение и слезная молитва – «Куща» на Сямже – Преподобный Евфимий на Куште – В поисках уединения – Архимандрит Киприан (Керн) – Поддержка Заозерских князей – А. Н. Муравьев в Куштском монастыре – Вериги преподобного Александра – Ахимандрит Варлаам – Сопереживание Страстям Христовым – Зов Пустыни – Иоанн Петрович Верюжский

Оказавшись во время одной из своих поездок по белозерским землям на северно-восточном берегу Кубенского озера в Устье, я узнал от мотоциклиста, который довез меня из поселка на левый берег Кубены, что в бору за Лысогорским погостом начинается дорога, ведущая на Кушту-реку. Место это известно еще с XV века, когда сюда с реки Сянжемы (Сямжи) пришел иеромонах Александр и основал тут Успенский монастырь.

Впоследствии читал об этой теперь почти забытой обители Северной Фиваиды – разумеется, у А. Н. Муравьева. Андрей Николаевич повествовал в своем стиле – эмоционально и возвышенно-велеречиво, словно сочинял романтическую повесть: «Буря не утихала, и белые валы высоко поднимались с запада… Несмотря на непогоду, мы решились плыть в пустынь преподобного Александра Куштского, приписанную к Спасо-Каменному монастырю, которая находится на восточном берегу озера, при устье речки Кушты; плавание туда было менее опасно по отмелям, а иногда доводилось проходить между островками, поросшими тростником, и от того напор волн менее чувствителен. После часового хода на веслах, мы благополучно достигли малого залива Кушты и, вышедши на мирный берег, забыли о непогодах озера; солнце сияло в полном блеске, день был весьма жаркий, благоухало весной. Скромная пустынь преподобного Александра произвела на меня впечатление самое приятное, так как сохранила свой первобытный характер безмолвия скитского. Посреди смиренной деревянной ограды, местами обвалившейся и замененной даже простым забором, на широком приволье зеленого луга, испещренного майскими цветами, возвышалась старинная дубовая церковь с шатровою главою и широкими крыльями, висящими на столбах. С одной стороны пристроена к ней небольшая каменная церковь, и хотя она выходит из характера первобытного здания, однако главный собор покрывает ее понизу своим древним старческим видом… Вокруг ограды разросся частый сосновый лес, хотя и невысокий, но мрачностью соответствующий дикому уединению, в котором, как малый оазис, открывалась обитель».

И вот теперь (в начале 90-х годов ХХ века) предоставилась возможность побывать на Куште и все увидеть своими глазами.

Мотоциклист назвался Федором Дмитриевичем. Всю жизнь он проработал в Высоковской Запани на Кубенском сплавучастке. Сейчас уже был на пенсии. О монастыре знал только, что там, в глуши, всегда был Вологодский ПНИ № 1, куда в 1983 году увезли его шурина – «с ума сошел, потому что пил как бешеный». Сам же Федор Дмитриевич предпочитал не бывать в тех местах, находил их какими-то тягостными, ненастными даже ясным днем. В