Как-то очень быстро все пошло не в ту степь, реальность стала рушиться, оплывать, на глазах превращаться невесть во что. Только что они плыли по дивной речке, слушали Адама, Марк смотрел телячьим взором, старался под любым предлогом прикоснуться к обожаемой невесте, ловил ее улыбку; люди кругом говорили на непонятном языке, но вполне понятно восхищались красотой Софии (она привычно читала это в восторженных взглядах мужчин и завистливых взглядах женщин).

Ничто, как говорится, не предвещало, а потом придурок Сэм вытащил со дна эту штуковину – и все стало меняться непостижимым образом.

Оказалось, никуда они не плывут; не пойми как угодили в неведомое месте, незнакомое даже капитану. И берега не те, какие должны быть, и время течет как попало, и приборы не работают, и сотовые бесполезны.

Но внешними изменениями дело не ограничилось. Подводил не только окружающий мир. София чувствовала: с ней тоже творится нечто не менее загадочное, чем с катером, маршрутом и локацией, и это ощущение выбивало почву из-под ног.

Она ухитрилась заснуть, скорчившись в неудобной позе (не приняв душ, не почистив зубы, кто бы мог подумать), а когда проснулась, остальные пассажиры обсуждали, в каком направлении плыть и стоит ли это делать, а может, лучше оставаться на месте?

Нервничали, руками размахивали, говорили громко, на повышенных тонах – южный темперамент. Постепенно разговор принимал все более странный оборот: и про вампиров заговорили, и про демонов, а Тамара так и вовсе заявила, что она ведьма (очуметь!)

Но не это поразило Софию. Не то, о чем они говорили, а тот факт, что она по неизвестной причине стала понимать каждое сказанное слово!

До этой минуты она не знала сербского языка, из потока речи говорящих обычно выхватывала несколько знакомых слов, общего смысла не улавливала, поэтому давно перестала прислушиваться. Теперь же София понимала сказанное, как если бы эти люди говорили на ее родном языке.

Когда-то давно, когда София пыталась учить английский, преподаватель говорил, надо больше слушать носителей, смотреть фильмы на английском языке, пытаться говорить. Тогда рано или поздно у нее «откроется ухо», она станет понимать речь на слух. Этого так и не случилось, потому что Софии надоело, она бросила занятия.

Но может ли быть, чтобы сейчас, без усилий с ее стороны, «ухо» внезапно открылось, сербский язык стал понятен?

«Я постоянно слушаю, как они говорят. Поэтому стала понимать?»

София и сама знала, что это абсурд, такого не может быть. Но тогда в чем дело?

Это было поразительно.

Тамара вещала о том, что с ней произошло в молодости, какие таланты у нее открылись, принялась ставить диагнозы всем присутствующим, строить из себя психолога.

Стоп! Возможно, и с Софией случилось подобное: из-за происходящего на катере, потрясшего ее, она стала лингвистическим гением?

«Фантастическая бессмыслица!»

Но факт оставался фактом. Переводчик в лице Марка был ей больше не нужен. А он, не ведая об этом, не стремился переводить слова окружающих, чтобы невеста была в курсе и не чувствовала себя неловко.

С Марком тоже что-то творилось, никаких сомнений. София явственно поняла это, когда отвлеклась от своих размышлений о языковых парадоксах, дала себе труд подумать о своем спутнике.

Жених отдалился, прекратил раскидывать крылья и кружить вокруг нее, как заботливая гусыня над птенцом. Обожание, неусыпное внимание, забота, граничащая с навязчивостью, – все куда-то делось. Мыслями Марк теперь был далеко, а на Софию смотрел с чуть брезгливой жалостью, как на больного щенка, которого скоро предстоит усыпить.

София догадалась: не только ей плевать на Марка, но и она ему безразлична. Вместе с осознанием данного факта пришло кое-что еще. Девушка призналась себе, что неведомо откуда взявшееся равнодушие жениха ее ничуть не волнует, не ранит и не тревожит.

То есть Софии и раньше не было особого дела до его чувств, мнения, эмоций, мыслей. Марк интересовал ее не как человек, как мужчина, а как брачный партнер – вот такая штука. Важно было знать, что он способен ей дать, как поможет реализовать ее планы, и не более.

Но все-таки Софии было необходимо, чтобы рыба не сорвалась с крючка, а потому она в нужное время улыбалась, когда надо, была милой и ласковой, делала вид, что Марк ей интересен, что его слова имеют значение.

А теперь ей стало все равно. Брак с Марком утратил свою необходимость. В игре, которую она вела, не просто изменились правила – выигрыш сделался несущественным, да и само участие оказалось под вопросом. А коли так, зачем ублажать Марка?

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он.

Какой дурак! Разве может быть «хорошо» в нынешней ситуации?

В другое время она ответила бы что-то, хотя бы из вежливости, но сейчас было лень это делать. София проигнорировала вопрос и посмотрела на Адама.

«Вот какой мужчина мне нужен, – подумала она. – Красивое, сильное животное. Наверняка знает, что нужно женщине».

София отчетливо представила, как Адам обнимает ее, прижимается всем телом, и ощутила сладкий жар.

Марк сказал еще что-то, и София с трудом удержалась, чтобы не послать его, не заорать, не велеть заткнуться. Промолчала. А он и не обиделся.

Похоже, обоим стало до фени, что будет дальше с их отношениями. Бывает ли столь резкая перемена? Но, как видно, бывает еще и не такое.

– Думаю, нужно уйти с реки, – заявила ведьма Тамара. – Очевидно, мы никуда не доплывем. Точнее, не приплывем туда, куда желаем. Зачем продолжать?

София была с нею согласна, хотела сказать об этом, но обнаружила, что говорить на сербском языке по-прежнему не может: как не умела, так и не умеет строить фразы, не в состоянии подобрать слова, грамотно выстроить их в предложении.

«Завтра проснусь и буду уметь. Или опять перестану понимать», – философски подумала София, устав удивляться чему бы то ни было.

Решение было принято. Адам, Александр и Марк принялись бурно обсуждать, куда причалить. Это оказалось непросто: покрытые лесом горы почти отвесно спускались к воде, похожие на высоченные зеленые стены. Как отыскать место для причала и ночлега?

София не вслушивалась в обсуждения, она смотрела на Адама, думая о том, как ей хочется, чтобы все сгинули с лодки, провалились куда угодно, хоть бы и утонули, и она смогла остаться с ним наедине.

Она еще никогда не желала ни одного мужчину так горячо и слепо, как Адама, и желание это тоже было (если хорошенько задуматься) несвойственным ей. София по натуре рациональна и холодновата; жгучие, страстные порывы были