Феликс замолчал и вытащил из-за пазухи небольшой свёрток. Развернул его и поднял вверх, чтобы солнечный луч осветил изображение.

Кар увидел рисунок, начертанный углём. Ничего примечательного. Всего лишь лицо мужчины, заросшее длинными волосами и бородой. Выделялись глаза – большие и будто живые.

-Это он? – высказал догадку Марк. – Жуткое зрелище! Убери! Дикарь ведь, ничего больше…

Центурион улыбнулся, обнажив желтоватые зубы. Свернул рисунок и спрятал обратно.

-Иешуа ходит по воде, превращает эту же воду в вино, - сказал он. –Исцеляет раны одним прикосновением, воскрешает из мёртвых!

-Богохульство! – крикнул Кар и стукнул кулаком по столу с такой силой что чаша перевернулась. – Неужели ты поверил в этот бред?

-Они верят! – повысил голос Молей. – Что им дело до наших божеств? Или до императора? Когда есть Иисус – живой бог во плоти? Не пройдёт и года, как эта зараза распространится по провинциям, залезет в каждый дом, поразит мозг граждан, заставляя поклоняться дикарю из Иудеи… Боги станут завидовать плотнику из Назарета.

Марк вздрогнул, ощутив, как липкий страх заполняет тело, обволакивает в кокон. Чтобы там ни было с Феликсом, как бы не изменился, он говорил правду. А значит, вскоре всё может очень даже изменится. Для Кара в том числе, он потеряет своё влияние в столице.

Центурион будто прочитал мысли Марка:

-Люди поднимут восстание и свергнут Тиберия, - сказал он. – И это будет похуже, чем бунт Спартака, поверь. Ведь все как один будут фанатично преданы богу, жизнь за него отдадут. Рабы, плебеи, даже патриции объединятся в одно стадо помешанных. Иисус займёт трон и уже ты будешь целовать его грязные ноги, требуя снисхождения…

Кар поёжился. Перед мысленным взором пролетела картина, придуманная центурионом. Настоящий кошмар, перешедший в реальность, будто море, что неожиданно всколыхнулось и стало гигантской волной.

-Если он настолько опасен, то почему о нём не доложили раньше? – спросил Марк, пытаясь найти уловку в словах Феликса. – Неужели лишь тебе пришло в голову, что Иисус уничтожит Рим?

Молей ничего не ответил. И это казалось красноречивее всяких слов. Он смерил Кара презрительным взглядом, надевая шлем.

-Моё дело предупредить, - произнёс он. – Его нужно поймать, осудить, запятнать репутацию, сделав разбойником. Когда люди увидят, что он ничтожество, смертный, как они…

Центурион встал и прошёл к двери.

-Я сделаю это! – крикнул Марк. – Тиберий даст согласие!

Кар приостановился, поглаживая рукоять меча. Широкая улыбка, наполненная торжеством, озарила лицо.

-Я знал, что ты меня послушаешь, друг, - сказал он и исчез за дверью.

Служанка вошла в комнату, бледная и испуганная до смерти. Подбежала к господину и выговорила, заикаясь:

-Его глаза… они…

-Чего мямлишь? – фыркнул раздражённый Кар.

-Чёрные! – вскрикнула Клавдия и по щекам потекли слёзы. – Я видела, когда он уходил…

-Совсем рехнулась? Святой Юпитер! Подготовь мой лучший наряд! Я собираюсь во дворец!

Клавдия хотела возразить, но видела нетерпение и гнев на лице Марка. Он никогда не поверит. Быть может ей самой показалось. Ничего больше…

Глава одиннадцатая

Гнев, ярость и ненависть.

Три столпа, на которых держится агрессивность человека. Они подобно огню вспыхивают в душе, с каждой секундой разгораясь всё ярче, становясь горячее. Малейшая искорка, упавшая на сухую ветку разума, способна произвести пожар в сотню раз ослепительнее, чем солнце. Сознание заволакивает пелена с багровым оттенком, и пиши пропало. Куда там любви, доброте и милосердию.

Тарас не сдерживал эмоций.

Тучи заволокли небо, свинцовые, наполненные дождём. Он никогда не умел управлять погодой, но в этот миг ничего не соображал. Фишки с водой его визитная карточка. Почему бы не послать на землю всемирный Потоп?

Водяной шар вырвался из грязного облака, набирая скорость с каждой секундой. Он напоминал голубую сферу, отражавшую очертания земли под собой. Тарас взмахнул рукой, и она врезалась в автобусную остановку. Металлический каркас с лязгом развалился на части: крыша улетела в одну сторону, стенки в другую. Вода залила асфальт, рекой стекая по дороге вниз, к городу, лежавшему в долине.

-Тарас, хватит! Успокойся, мать твою!!!

Крик Алишера ударил по барабанным перепонкам. Но вместо того, чтобы охладить пожар в мозгу Тараса, лишь подлил масла. Он обернулся и пошевелил пальцами, словно швея, которая ткала особенно сложный узор.

Ледяные стрелы полетели в сторону узбека, острые, готовые пронзить его насквозь. Тот едва успел выставить энергетический щит. Послышался сухой треск, и кучка белого снега посыпалась к ногам парня.

-Ты рехнулся? Сукин…

Тарас сжал кулаки. Перед мысленным взором промелькнули лица дочек, весёлые, с озорными искорками в глазах. Он с силой прикусил нижнюю губу, почувствовал боль. Вода залила костёр гнева. Нужно успокоиться. Ради детей.

Иван Крылов и бровью не повёл. Бывший полицейский невозмутимо привалился спиной к стволу берёзы. Без формы он выглядел до жути непривычно. Небритое лицо и мешки под глазами говорили о бессонных ночах. Взгляд оставался задумчивым, но в нём не читалось ни капли испуга, лишь усталость.

-Это всё из-за вас… я же просил… ну что вы за люди…

Тарас захлёбывался в собственных словах. Язык плохо слушался, в гортань будто набили соломы. Он опустился на корточки, дыша часто и глубоко, как пловец только что вынырнувший на поверхность.

-Они бы достали тебя, - бросил в ответ Алишер. – Можешь переводить стрелки сколько угодно. Но ты нанопанк. Для Корпорации враг номер один.

-Пошёл ты… - вымолвил механик, пытаясь сладить с новой вспышкой гнева. – Я тебя…

-Если хочешь, чтобы семья осталась в живых, - спокойно произнёс Иван. – Заткнись и выслушай нас.

Тарас резко выпрямился. Подскочил к Крылову и схватил за грудки. Рубашка затрещала по швам, а верхняя пуговица выскочила и улетела в траву.

-Угрожать смеешь, мерзавец?!

-Если забыл, то мы все здесь в одной лодке! – Крылов отвечал без тени эмоций, но в глазах появился недобрый огонь. – Мы единственные друзья, всем остальным плевать, что с тобой будет. Думаешь знакомые или соседи не сдадут тебя с потрохами, когда узнают, кто ты?

Тарас сплюнул и выпустил Крылова. Присел на валун и спрятал лицо в ладонях. Впервые за долгое время он не знал, что ему делать. Как поступить, чтобы спасти семью.

Иван переглянулся с Алишером. Тот пожал плечами и осмотрелся по