Наш директор, который вечно злится на нехватку рабочих рук, терпеть не может, когда кто-нибудь увольняется, и от каждого, кто хочет уйти, требует сначала найти себе замену, — на этот раз просто сиял от счастья. Да что говорить — ничего от директора в нём как будто уже не осталось. Передо мною сидел человечий самец, искренне желающий, чтобы самка его же вида выполняла свою функцию размножения.

И даже Идзуми-сан, которая не раз ворчала, что увольняться внезапно — верх непрофессионализма, в тот же день пожелала мне удачи:

— Да-да, я уже наслышана! Счастлива за тебя!

Закончив смену, я снимаю униформу и возвращаю директору бейджик с именем.

— Ну вот… Спасибо вам за всё.

— Да, грустно будет без вас! Что ж… Низкий вам поклон за труды!

Проститься с местом, где я прогорбатилась восемнадцать лет, оказывается не сложнее, чем сдуть с одежды пылинку. На моём месте за кассой теперь машет сканером девушка из Мьянмы, которую наняли на прошлой неделе. Глядя на мониторы в подсобке, я ловлю себя на мысли о том, что на этих экранах больше не появлюсь никогда.

— Фурукура-сан! Спасибо, что так для нас уставали! — повторяют мне наперебой все вокруг. Идзуми-сан с Сугаварой, многозначительно подмигивая, дарят мне роскошный супружеский набор палочек для еды, а от девушек из ночной смены передают огромную банку печенья.

Сколько народу я сама проводила вот так же за все эти восемнадцать лет — уже и не помню. Но кто бы ни уходил, на его месте сразу же появлялся кто-то другой. Вот и мое будет занято в мгновение ока, и уже завтра комбини продолжит крутить педали в своём обычном режиме.

И только я уже не смогу прикоснуться ни к сканеру для считывания штрихкодов, ни к пульту приёма заказов, ни к швабре для пола, ни к дезинфектору для рук, ни к щёточке для сметания мусора с полок, которую всегда носила за поясом, — ни к одной из вещей, с чем так сроднилась за всё это время.

— Хотя вы и покидаете нас, вас есть с чем поздравить! — торжественно объявляет директор. Сугавара с Идзуми-сан тут же поддакивают:

— Верно, верно! Вы уж заглядывайте к нам иногда!

— Да-да, заходите с Сирахой в любое время как покупатели! Угостим вас сосисками с сыром!

Жизнерадостно смеясь, все они желают мне счастья. В их фантазиях существо по имени Фурукура принимает облик «нормального человека». От их пожеланий мне делается не по себе, но я просто отвечаю «спасибо».

Напоследок прощаюсь с девушками из вечерней смены — и выхожу на улицу. Небо снаружи ещё совсем светлое, но огни комбини всё равно светят ярче него.

Что же станет со мною теперь, когда я больше не Человек-комбини? Даже не представляю. Повернувшись к белому сияющему аквариуму в последний раз, я отвешиваю магазину поклон — и направляюсь к метро.

Дома меня поджидает Сираха.

Будь оно всё по-прежнему, я заглотила бы порцию «корма» и завалилась спать, чтобы восстановиться к очередному рабочему дню. Моё тело принадлежало магазину даже в свободное от него время. Теперь же я свободна от самого магазина — и понятия не имею, что с собой делать.

Сираха сидит в комнате, уставившись в ноутбук, и просматривает сетевые вакансии. Столик перед ним завален распечатками моего резюме.

— Большинство вариантов — с ограничениями по возрасту. Но если действовать умеючи, кое-что найти можно! — докладывает он жизнерадостно. — Обычно я ковыряться в вакансиях жуть как не люблю. Но если работать придётся не мне — это даже забавно!

Не могу найти себе места. На часах семь вечера. До сих пор мой организм даже в нерабочие часы оставался на связи с комбини. Вот сейчас выставляют на опустевшие стеллажи новые пакеты с напитками. А сейчас прибыла машина с ночным товаром, нужно оформить приёмку. А теперь пора протереть в зале швабрами пол. Когда бы ни глянула на часы — перед глазами проплывает точная копия происходящего в магазине.

Прямо в эти минуты Савагути из вечерней смены сооружает рекламный постер для новинки, что поступит в продажу с понедельника, а Макимура пополняет запасы на полках с растворимой лапшой… Тот поезд несётся дальше, но уже без меня.

Здесь же, в моей же квартирке, раздаются самые разные звуки — от бормотанья Сирахи до рокота холодильника, но мои уши различают одну тишину. «Симфония комбини», заполнявшая меня изнутри, покинула моё тело. И моя связь с миром оборвалась.

— Спорить нечего: одной подработкой в комбини ты и правда меня не прокормишь, — рассуждает Сираха. — Кроме того, если у безработного мужа жена — почасовик, все обвиняют мужа. Дикари, которые никак не вырастут из эпохи Дзёмон, всегда и во всём обвиняют мужчину. Но если ты, Фурукура, устроишься на постоянку, то меня эти варвары оставят в покое, а тебе станет легче с деньгами. Одним выстрелом убиваем двух зайцев, соображаешь?

— Слушай, я сегодня есть совсем не хочу, — говорю я. — Поешь что-нибудь сам, без меня?

— Что?!. — напрягается он — Хм… н-ну смотри, конечно…

Похоже, этому ворчуну неохота тратиться на магазин, но я протягиваю ему тысячную бумажку[15], и он успокаивается.

Этой ночью я долго ворочаюсь на футоне без сна. А потом встаю и прямо в пижаме выхожу на балкон.

Будь всё как прежде, в этот час ночи я спала бы уже без задних ног. Я проваливалась в сон при одной только мысли о том, что должна выспаться ради комбини. Но ради чего мне высыпаться теперь — не понимаю, хоть тресни.

Постиранное бельё я обычно развешиваю в комнате, поэтому балкон у меня немытый, оконная рама заплесневела. Чёрт с ней, с пижамой, думаю я и сажусь, поджимая колени, прямо на грязный пол.

Через балконное окно оглядываюсь на стенные часы в комнате. Три ночи… У ночной смены только что закончился перерыв. Дат-кун и его напарник Синодза́ки — студент с опытом работы, нанятый на прошлой неделе, — наверняка уже расставляют новый товар на полках в коридоре подсобки…

Давненько я не бодрствовала так поздно.

Я поглаживаю своё тело. Как и требуют правила комбини, ногти мои коротко подстрижены. Волосы, как всегда, чисты и ни разу в жизни не крашены. На тыльной стороне ладони — маленький след от ожога: жарила куриные крокеты три дня назад.

Хотя скоро лето, на балконе зябко. Но возвращаться в квартиру не хочется. Будь на то моя воля — так и просидела бы здесь до конца времён, глядя в небо цвета индиго.

Извертевшись в постели от жары и бессонницы, с трудом разлепляю веки.

Что за день недели сегодня, который час — понятия не имею. Нашариваю под подушкой мобильник, смотрю на электронные цифры. Два часа… Дня или ночи? Тщетно пытаясь сообразить, вылезаю из шкафа в стене. Через шторы в комнату пробивается солнечный свет. Стало быть, два часа дня.

Гляжу на календарь. Похоже, из комбини я уволилась почти две недели назад. С одной стороны, вроде бы уже давно. А с другой — так и кажется, будто остановилось время.