пребывание у Конгми было роскошным, но оно закончено. Она уйдет сейчас, пока Трин занят. Нхика отступила от двери и выскочила из комнаты. Это была часть каждого взаимодействия клиента с фальшивым врачом, когда она убегала. На этот раз она заберет что-то в качестве сувенира, чтобы сделать эту ситуацию стоящей. Её новую одежду, или косметику Мими, и определенно драгоценность из библиотеки.

Нхика поспешила по лестнице к своей комнате. Там она наполнила сумку наволочками, штанами, бумажными грузами. Она только выходила из комнаты, когда ее ноги остановились сами по себе, и Нхика застыла перед дверью Хендона. На мгновение она не могла двигаться, и дверь пульсировала своим собственным сердцебиением.

В её воображении она переместилась — уже не величественная дверь особняка Конгми, а обветшавший вход в квартиру в Собачем районе. Полуокунувшись в воспоминания, Нхика открыла её.

Внутри была её старая квартира, вырванная из прошлого, и её мать, спящая в постели. Бросив свою сумку с украденными вещами, Нхика приблизилась к ней и увидела степень её болезни — тощие руки под простынями, больше похожие на кости, и морщины, разглаженные сном. Еще раз Нхика своей силой успокоила её.

Она погрузилась в прошлое. Такая знакомая анатомия, мозоли на ладонях матери и глубина линий ее улыбки. И такая знакомая проблема: разрушение тканей где-то внутри мозга, что-то, что Нхика могла чувствовать, но не могла исцелить. Даже сейчас эта рана оставалась непокорной, как будто издеваясь над ней. Напоминание о том, что даже спустя шесть лет на улицах, используя Целительство сердца для заживления царапин и обмана клиентов, она ничего не выучила.

Память отступила, когда Нхика убрала руку, обнаружив себя не у постели матери, а у постели Хендона. В комнате было тихо — в первый раз она была здесь без кого-то, чтобы охранять ее, — и она позволила себе погрузиться в спокойную компанию Хендона, в этом бодрствующем воспоминании перед ней.

— Почему ты должен был нанести себе такую травму? — спросила она сквозь зубы. Разве Мать Создательница все еще дразнила ее, посылая ей видения состояния ее матери, единственное, что Нхика никогда не смогла исцелить?

Или… это был второй шанс?

Нхика коснулась кольца на своей шее. Она могла убежать, оставив позади эту неразбериху со Скотобойней и Конгми. Если их заговоры были правдой, возможно, это задание приносило больше неприятностей, чем оно стоило, и более умная Нхика воспользовалась бы шансом уйти. Вернуться в ее забытый уголок Теумаса и попрощаться с бесконечными ужинами и золотыми библиотеками.

Но это также означало отказаться от возможности использовать свое Целительство сердец так, как оно предназначалось. Извлечь уроки из бесконечной библиотеки ресурсов, финансируемой богатством Конгми.

Исцелить ту рану, которую она не смогла исцелить раньше.

— Сволочь, — сказала Нхика Хендону, зная, что ее сердце не позволит ей уйти. — Надеюсь, ты стоишь этого.

Даже когда она проклинала его, Нхика взяла сумку с краденым и вернулась в свою комнату. Она вернула вещи в шкаф, на свой стол, зная, что каждая из них была еще одним якорем ее решения, пока оно наконец не осело внутри нее: Она оставалась. Даже если исцеление этого человека связано с похоронами и убийцами, она должна была хотя бы попробовать.

— Нхика, — раздался голос у двери, и она обернулась, чтобы обнаружить Трина. Он выглядел запыхавшимся, словно только что бежал по лестнице. — Я думал, ты убежала.

Она пожала плечами, пытаясь скрыть, насколько серьезно это рассматривала. — Почему? Есть какая-то причина, чтобы я ушла? — Нхика подталкивала его к правде. Разве она не заслуживала ее, учитывая, что они от нее требовали?

Но он лишь сказал: — Назовем это рациональным подозрением.

С насмешкой она отмахнулась. — Я никуда не собираюсь. Впереди похороны к которым нужно подготовиться, и фальшивая личность, которую нужно отрепетировать.

Только тогда она вспомнила, что сказала Мими… убийца отца может быть гостем.

Подозреваемые находились среди посетителей поминальной церемонии.

К утру Конгми почти почти пришли в себя, хотя под глазами были заметны темные круги. Даже Мими выглядела изможденной за завтраком, пряди волос выпадали из ее заплетенной косы а макияж остался с предыдущего вечера. Андао, ну, он всегда выглядел лишенным сна. Завтрак прошел молчаливо, и после него все отправились готовиться к похоронам. Даже Нхика. Мысли о вчерашнем открытии заставили ее молчать даже больше, чем траурная обстановка.

Теперь Нхика не жаловалась на перчатки — это было на одну причину меньше для семьи поругать ее — но похоронное платье было стесняющим, простое черное платье с шелковыми брюками и белой повязкой на лбу.

Они отправились в путь до полудня, с Нхикой в автокарете — настоящей, на этот раз — рядом с Трином, в то время какбрат и сестра ехали впереди. По дороге она напомнила себе, что теперь она Суон Ко Нхика, и что ей следует оставаться тихой и не выделяться. По крайней мере, это было то, к чему она привыкла, и она могла отыграть горе вполне прилично.

Когда они заехали во двор с воротами, Нхика поняла, что тело не находится в похоронном доме, как это делают большинство людей. Скорее всего, это было частное поместье, гораздо меньшее, чем их поместье, но не менее элегантное. Линия карет образовывала круг по центральной дорожке, высаживая гостей у двери, толпа в черном и белом. Когда их карета повернула к лестнице, водитель открыл дверь, и они вышли, найдя среди толпы сестру и брата по их выдающимся белым нарядам.

Двери поместья были раскрыты, приветствуя гостей на поминках. Внутри уже начали собираться друзья и родственники — друзья в черном, родственники в белом — с опущенными головами, молча оплакивая покойника. Она нашла гроб, следуя взглядам через прихожую и в центральную гостиную, в глубину. Траур и молчание витали в воздухе, словно одеяло, и Нхика воспользовалась возможностью найти уединенный уголок в задней части комнаты, чтобы наблюдать.

Это была самая масштабная поминальная церемония, которую она когда-либо видела, с изобилием гостей. И все же мало кто плакал, поэтому она не выделялась, оставаясь с сухими глазами. Нхика воспользовалась возможностью наблюдать за людьми.

Хотя все они оделись просто на этот случай, каждый в комнате излучал богатство своим аккуратным макияжем, сверкающим украшениям и аккуратным прическам. Это была красивая комната, наполненная красивыми людьми, чья скорбь не отнимала у них элегантности. Здесь также присутствовала полиция, и хотя они заменили свою форму на цвета панихиды, на их поясах все еще были пистолеты и дубинки. Некоторое время ей понадобилось, чтобы понять, что они не здесь для защиты похоронных