Добыл запрещенные в России книжонки и читаю. Много вздору. Не дождусь дня выезда в Россию. Летом буду в Подсолнечном – прекрасное место раздобыли, имение Олениных.

Застали ли Вы передвижную?[117] Что Вам понравилось?

Ну, до свидания, вздумаете мне ответить, буду очень рад…

Мой привет Вашим

И. Левитан

Не сердитесь на каракули – неможется.

Германия, Deutschland, Bad Nauheim, Hôtel du Nord.

93. А.П. ЧЕХОВУ

Бад-Наухайм

31 мая [1898]

Как давно я не имел известий от тебя, дорогой Ант[он] Павлов[ич]. Ты на что-либо сердишься? или просто писать не хотелось? Это я еще понимаю. Ну, Бог с тобой. Как себя чувствуешь? Ты, наверное, уже у себя в деревне? О тебе я последнее время знал от других. Слышал, что пребывание на юге принесло тебе огромную пользу, чему, конечно, более чем порадовался. Какую погоду застал в Москв[е]?

Я перенес весною тиф; едва не околел. Теперь лечусь здесь, т. е. принимаю ванны и делаю гимнастику. Чувствую себя гораздо лучше. Тоскую здесь ужасно, не с кем слово сказать. Окружен англичанами, которых, кстати, куда ни приедешь в Европу, всюду бездна, как летом мух. Начинаю думать, что в Англии англичан нет, или уж всюду слишком много! Недели через две, вероятно, еду в Россию, куда смертельно хочется. Хоть и дикая страна, а люблю ее!

Как поживают твои? Как успехи М[арьи] П[авловны]?

Если тебе лень написать, пусть М[арья] П[авловна] черкнет несколько строк.

Дружески жму руку

И. Левит[ан]

Германия, Bad Nauheim, Hôtel du Nord, Levitan

Летом жил под Москвой.

94. E. А. КАРЗИНКИНОЙ

[Москва]

13 июн[я] [1898?]

Хотелось бы Вас повидать, но решительно не знаю, когда это удаст[ся] мне. Масса хлопот и дел накопилось. Ищу, между прочим, себе дачу на остаток лета. Многое хотелось бы спросить, но Вы правы, в письме не выяснишь, а потому до свидания. [2 строки зачеркн.]

Предан[ный] Ва[м]

Левитан

Р. S. Простит[е] помарку – спешу.

95. С.П. ДЯГИЛЕВУ

[июнь 1898]

Проездом из Nauheim’a, где я лечился, я был в Мюнхене и, по правде сказать, остался очень доволен видом наших российских продуктов[118]. Это серьезно… Я не думаю, что русскому художнику надо непременно бывать в Европе, но толчок в этом направлении был все-таки необходим… Вы говорите о большом успехе в Мюнхене, – в прессе или у художников?..

96. А.П. ЧЕХОВУ

Подсолнечное

23 июня [1898]

не Дорогой мой

Антон Павлов[ич]!

Вернулся из-[за] границы, и тотчас же переехал в деревню. Живу я здесь в великолеп[ном] месте: на берегу очень высоко[го] громадного озера; кругом меня леса, а в озере кишит рыба, даже бывают и крокодилы (это для тебя, я думаю, заманчиво?!)

Хотелось повидать тебя, твоих, но я вернулся из-за грани[цы] совсем дохлым, почему и не поехал в Мелихово. Хуже всего для меня езда на лошадях – сердце такие штучки выкидывает, что поневоле жутко делается. А видеть тебя мне все-таки хочется, почему и предла[гаю]: приехать сюда ко мне погостить. Все удобства обещаю, даже клозет. Привози удочки и лови себе на доброе здоро[вье] всякую рыбину. Что ты думаешь об этом? Здесь редко хорошо. Может быть, и Мария Павл[овна] присоединится к тебе, вот прекрасно бы было! Я Вас очень люблю, хоть Вы и не стоите, в особенности ты. Ну да бог с тобой!

Если не приедешь ты, я все-таки соберусь к Вам, хотя мне это дорого может обойтись, уж очень дорога у Вас плоха!

Ну, как знаешь. Привет сестре, твоим, а себе возьми мою глубокую ненависть к тебе.

Левит[ан]

Николаев[ская] ж. д., Подсолнечное, имение Олениных, Левит[ану].

97. А.П. ЧЕХОВУ

[Подсолнечное]

5 июл[я] [1898]

Мне труднее, Ант[он] Павл[авич], приехать к тебе, чем те[бе] ко мне, ибо ты уже мечтаешь о 3–4 тысячах верст, а мне нужно в Москву, она в 60 верстах, а я не решаюсь ехать ввиду «порочного» сердца. Но так как ты намеревался быть у каких-то князей Несвирских, то, может быть, после князей заглянешь и к простому смертному. Черт знает, что такое: и ты, видно, мелко плаваешь, <…>! К князьям можно – ко мне нельзя! Свинтус в натуральную велич[ин]у ты.

Когда ты поедешь к Несвирским, я еду в Мелихо[во] повидать хороших людей. Там будут тогда только одни хорошие.

Прощай, здоровья все-таки желаю тебе.

Академик

Что, взял?! А все-таки, бог ведает, люблю [1 зачеркн.] тебя, хоть ты и аспид!

Если ты не хочешь приехать, а мне вряд ли можно, то напиши толково, в чем дело, о котором ты намекаешь[?]

98. Е.А. КАРЗИНКИНОЙ

Подсолнечное, Богородское

5 ию[ля] [1898]

Давно собир[ался] написать В[ам], Елена Андреев[на], а еще больше собирался к Вам приехать, и в результате ни того ни другого не сделал. То было безумно жарко, а теперь сердце что-то начинает побаливать, и поездка откладывается. А хотелось бы очень повидать Вас, узнать, как живется Вам, посмотреть на Вас, увидеть, что написали нового, да вообще хотело[сь] бы к Вам. Как-нибудь все-таки, наперекор жаре и сердцу, – возьму да и приеду в Одинцово. Живу я в очень милом месте: озеро большое, горы, лес, полная тишина, даже слишком (впрочем, скоро нарушится все это – приедут владельцы, Оленины), но все-таки очень хорошо здесь.

Пока мало работаю, по обыкновен[ию] в эту пору лета у меня какая-то апатия, большею часть дня в лесу, на берегу озера, с книгой. Надоест читать, смотришь на воду, а это почти всегда интересно; надоест вода – книга, и так целые дни. Чем делаешься старше, тем, конечно, общество все менее и менее нужно, хотя подчас хочется людей. Одиночество и благо, и страдание.

Черкните словечко. Мой привет Вашим.

И. Левит[ан]

Подсолнечное. Никола[евской] ж. д., мне

99. С.П. ДЯГИЛЕВУ

[1898]

Живу я в прелестном месте – озеро, лес и прочие прелести, но тем не менее ничего еще не предпринял в работах. Лежу целые дни в лесу и читаю Шопенгауэра. Вы удивлены. Думаете, что и пейзажи мои отныне, так сказать, будут пронизаны пессимизмом? Не бойтесь, я слишком люблю природу.

100. П.М. ТРЕТЬЯКОВУ

Подсолнечное

11 июля [1898]

Многоуважаемый

Павел Михайлович!

С.П. Дягилев хот[ел] бы сделать несколько репродукций с моих карти[н], находящихся у Вас в галлерее. Если Вы